Чарлз Скаллибоунс слегка царапает мне ногу когтями, а потом опускает морду к шахматной доске, выискивая еду.
Картофельная долька на f2.
Кусочек сосиски на g7.
Чарлз Скаллибоунс передвигает огрызок рыбы на b1.
Раздавленная горошина на с8.
– Твой пес пылесосит мои полы, – говорит мужчина за прилавком.
– Да, это входит в пакет услуг. – Я ставлю локти рядом с банкой, заполненной допотопными яйцами. – Он съест все что угодно… – Замолкаю и делаю глубокий вдох. – Я тут подумал: мне бы…
– Кусочек минтая? – спрашивает мужчина, почесывая подбородок.
– Нет.
– Гороховый блинчик? – Он колышет жирным чубом.
– Нет.
– Треска?
– Адрес Бэбс, – говорю я, опуская на всякий случай эпитет «грудастая».
– А картошечки тебе с этим не положить?
Похоже, меня шантажируют. В кармане у меня только пуговица, которую пес отгрыз от моего блейзера и срыгнул в шапку Грейс, пожеванная жвачка и монета в пятьдесят центов. Святой Гавриил и с первым пунктом списка не помог. Я уже вычеркнул этот пункт, потому что я на мели. Пятидесяти чипсов на картошку не хватит, но их достаточно на доисторическое яйцо из банки с надписью ЗА ПЯТАЧОК ПУЧОК*. (*Вам повезло: сегодня за пятачок два пучка!)
– Маринованное яйцо, пожалуйста. – Я пододвигаю монету по стойке к продавцу. Он протягивает руку, но я зажимаю пятидесятицентовик в кулак и говорю: – И адрес Бэбс. Насколько я знаю, она здесь работала раньше.
Если добавить «Насколько я знаю», любая фраза становится солиднее.
Чарлз Скаллибоунс перешел к поеданию бумажной салфетки на с7.
Мужчина кладет образчик маринованного яйца в бумажный пакет:
– Только ешь побыстрее, а то дно вывалится.
– А адрес? – На сей раз я не выдергиваю у него из рук монету.
– Я уже сто лет ее не видел. Но, кажется, она живет в последнем доме на Суоллоу-стрит. Рядом с большим холмом, куда все дети ходят. Это все, что я знаю. И стоит это больше пятидесяти центов.
Указательным пальцем я подталкиваю к нему пуговицу:
– Только не тратьте все сразу.
Я подумываю, не подмигнуть ли продавцу, но не решаюсь и в итоге выхожу из кафе с опущенным веком.
– Насколько я знаю, ты забыл свое яйцо, – кричит мне вслед мужчина.
И мне приходится вернуться, чтобы забрать яйцо с прилавка.
Оказавшись снаружи, я предлагаю его Чарлзу Скаллибоунсу, который нюхает угощение и отскакивает в сторону, словно оно живое. Через несколько секунд он возвращается, виляя хвостом. Снова обнюхивает яйцо. На сей раз решает, что, возможно, оно съедобно. Яйцо проглочено целиком. Позже оно возвращается к нам в виде омлета.
Холм, говорю я себе по дороге домой. Он ведь всего в двадцати минутах от нашего дома. Я много раз катался оттуда на скейте. И что, папа там живет с тех пор, как ушел от нас? Мы с ним легко могли столкнуться на улице – так близко этот дом. Почему папа ни разу не заглянул к нам? Я составляю целый список причин, но все они какие-то неубедительные. Факт в том, что папа нас не навещал. Но это не мешает мне навестить его самому.
Вторая часть операции «Баскервиль» связана с сайтом searchyourstreets.com. Держа в памяти папин адрес, я включаю компьютер и изучаю Суоллоу-стрит. Любой хороший детектив сделал бы то же самое. Вы же не думаете, что Шерлок Холмс сразу ломанулся бы на ту улицу? Нет, он бы подготовился, все распланировал и использовал дедуктивный метод, а потом уж пошел на место преступления. Я нахожу последний дом.
Для начала должен сказать, что это совсем не Букингемский дворец. Дворец в три раза больше. Никаких разукрашенных стен и кованых ворот. Флаг, развевающийся на ветру? Просто забудьте. Оказывается, что это совершенно обычного вида дом с аккуратной живой изгородью и деревянным забором. С одной стороны окна выходят в переулок с длинным рядом мусорных контейнеров. Я увеличиваю картинку и рассматриваю сад за домом: розовые кусты, деревья, дорожка, которая выглядит как рассыпанный на газоне гравий, фонтанчик для птиц, деревянный навес. Слишком обычный дом для знаменитости, вот что я вам скажу.
Справа, дальше по дороге, есть небольшой участок, засаженный лесом; рядом с ним и находится Холм скейтбордистов, который ведет вниз к нашей улице. Я несколько раз бывал в этом лесу. Однажды я построил там хижину из картонок, но потом пошел дождь, и мне пришлось шагать домой похожим на монстра из папье-маше.
Первое, о чем я думаю, зажав скейт под мышкой и направляясь к вершине Холма скейтбордистов, – как сильно мне этого хочется! Я раньше и не думал, что можно так скучать по папе, как я скучаю сейчас. Внизу, в долине, ноябрь только-только уступил место декабрю; иней растекается по крышам и тротуарам. Вдали я различаю волшебные огни супермаркета «Аладдин». Мама, наверное, пробивает сейчас кому-нибудь пакет замороженной брюссельской капусты. А еще дальше, за «Аладдином», на самом краю Пэрэдайс-Пэрэйд, темные замерзшие холмы уходят в бесконечность. Что дальше – уже не разглядеть. И хотя я знаю, что там всего лишь другой небольшой городок, я все равно воображаю, что там заканчивается мир.