Мы с Гейбом единственные ученики Игоря, которые попадают на чемпионат, без соседей. Комната Игоря зажата между двумя нашими, да и мы в любом случае не собирались тусоваться здесь. Я иду к комнате Гейба. Он встречает меня в холле, направляясь прямо ко мне.
– У меня для тебя сюрприз,- говорим мы одновременно.
Я смеюсь.
– Мой первый.
- Мой важнее,- говорит Гейб.
- Хорошо, мой запланированный, - отвечаю я. – Мы должны быть втроем в два часа. Пойдем.
Мы доезжаем на метро до Бостонской Публичной Библиотеки.
Архитектурный тур, сопровождающийся гидом-волонтером длится всего лишь час. Это стоит каждой минуты волнения, отражающейся на лице Гейба. Главный тройной арочный вход в здание его любимый.
– Посмотри на эти фонарики,- говорит он. Он пускает слюни по лестнице и двору. Здесь еще пара джентльменов, очевидно, такие же помешанные, как и Гейб. Оказывается, один из них работает в архитектурной фирме, и когда тур подходит к концу, Гейб рвется поболтать с ним.
Когда мы заканчиваем, то направляемся к сюрпризу от Гейба для меня, это прогулка через городской сад, чтобы посмотреть на фигуристов в «Лягушачем» пруду. Я знаю, мы не можем тут покататься, у нас нет с собой коньков, да и даже если мы будем кататься инкогнито, все равно привлечем слишком много внимания с первых шагов, но это красиво. Пара маленьких детишек ковыляет вместе среди толпы фигуристов. Гейб смеется.
– Где твоя шпионская тетрадка, Мэд? Здесь возможно наши конкуренты.
Он тянется к моей руке. И не отпускает. Мы упакованы в зимние куртки, в капюшоны, скрывающие волосы и в солнечные очки, закрывающие наши лица, но мы проходимся по оставшейся части парка, как пара. Это крошечный детский шажок, и я не уверена, продвигает ли он нас, но, в конце концов, Гейб пытается уже взяться за это.
***
Наши маленькие экскурсии успокоили мою тошноту на сегодня, но это только временно. К этому времени наши родители регистрируются на короткую программу, мои нервы просыпаются, как бабочки, ломающие свои коконы.
Мы появляемся первые в списке. В конце концов, все закончится быстрее. Пока я жду, когда объявят наши имена, я подпрыгиваю. Трибуны полностью заполнены. Я ищу родителей, мама с папой держатся за руки в зале, но это не успокаивает меня. И потом я вижу камеры.
Я. буду. На. Национальном. Телевидении.
Забудьте про бабочек, у меня такое чувство в желудке, будто я птичку проглотила. Я бросаю взгляд на Гейба.
– Мы собираемся…,- я останавливаюсь. Гейб накручивает свою кофту на голову, как тюрбан. – Что ты делаешь?
Он смеется.
– Прячу свои волосы от тебя, Далила. Я уже позволил тебе один раз их обрезать, и видел, чем это закончилось.
Я смеюсь в ответ, и птичка в моем желудке взлетает.
Наше исполнение «Самсона и Далилы» заставляет толпу встать. В «целуемся и плачем», я сжимаю чучела животных, которые мне кинул восторженный поклонник по окончании выступления, даже не видя. Что это такое. Я тянусь к руке Гейба вместо этого, но камеры повсюду и Игорь сидит между нами. Я пытаюсь сфокусироваться на словах Игоря, когда он хвалит части нашей программы, но не могу. Меня не волнует, что он говорит, только мнения судей сейчас имеют значение.
- И сейчас,- объявляет диктор,- будет небольшая задержка, а когда…
Небольшая задержка, мои коньки. Я сопротивляюсь желанию, оттолкнуть комок меха - чучела, но потом вспоминаю свои манеры. Это, все же, чей-то подарок мне. Я смотрю на бирку, висящую на шее плюшевого золотого лабрадора, потом переключаюсь на камеру.
– Спасибо, Джен!
В итоге…
- Баллы нашей первой команде, Мэделин Спаэр и Габриель Нильсен из клуба Ривэвью. Балл за технические элементы 32.07. За компоненты программы 35.82. Вычетов нет, общий балл 67.89.
Я кричу и обнимаю Гейба, зажав Игоря между нами. Это наш новый личный рекорд, так же впервые у нас за артистичность балл больше чем за технику. Игорь отклонятся с нашего пути, и Гейб быстро сжимает меня и возвращается, хоть и чмокнул меня в щеку. Когда очки исчезают, мы можем идти. Люди делают сумасшедшие вещи, когда у них хорошие баллы.
Катание первыми означает, что наши оценки такими и останутся, но так же мы можем посмотреть на выступление наших конкурентов. Я сижу с Гейбом на трибунах. Он проникает своей рукой под мой пледик, и берет мои пальцы в свои. Остальные пары из нашей разминки выглядят так, будто они показывают, как они достигли национального уровня для своего будущего судейского резюме. Никто из них даже не пробует тройные выбросы и прыжки. Следующая группа не намного лучше. Наши баллы держатся раз за разом.
Но из-за четверых последних пар я действительно волнуюсь. Я смотрю их разминку. Сюда приходят тройки. Я пристально смотрю на Эванс и Мартина, выполняющих их выброс, потому что я знаю слух, что…
- Святое дерьмо,- Гейб выдыхает рядом со мной, и я чувствую как что-то опадает в животе. Это не слух, Эванс и Мартин только что выбросили четверную подкрутку[91] . Я сжимаю руку Гейба под пледом.
Разминка заканчивается и последние четыре пары занимают лед. Лэнс Паркер заменяет двойные прыжки на тройные тулупы в комбинации, и эта команда уходит.
Три. Великолепный синхронный прыжок в волчок[92], три поддержки, и потом у Кристины Робинсон касание во время приземления из выброса. Должно быть, мы побили брата и сестру Робинсон.
Два. Джинг-Мей Пао очень поспешила на поддержке звезде и поцеловала бортик, на приземлении с прыжка. Пао и Давэй опускаются до четвертых.
Джессика Эванс и Грегори Мартин делают их синхронные прыжки. Я разочарованно смотрю на их парные вращения. Это должно быть будет оценено, как четвертый уровень, и они получат самые высокие оценки за выполнение. Я не хочу провала моих соперников, но своего выигрыша я хочу больше. Они выполняют подкрутку, я задерживаю дыхание. Я сейчас очень сильно сжимаю руку Гейба, что возможно останавливаю циркуляцию крови. Эванс парит в воздухе. Один, два, три… я выдыхаю, когда Мартин ловит ее. Только три.
Гейб шевелит пальцами, сжимая и разжимая руки. Глаза Гейба зафиксированы на табло.
– Все по-прежнему твердо, как камень, даже без четверок.
Эванс и Мартин делают поклон и уходят со льда. Я цепляюсь за край сидения, так сильно, что ломаю ноготь. В «целуемся и плачем», увеличенном на табло, Эванс и Мартин смеются, разговаривают друг с другом и посылают воздушные поцелуи на камеру. Я думаю, о чем Гейб не говорит, но вот, что я знаю, мы оба думаем об этом. Их программа была великолепна. Эта тройная подкрутка была не ошибкой, они специально понизили ее. Они не думают, что им надо выполнять четверку, чтобы побить нас. Я раздавлена на месте.
- И сейчас,- раздается диктор,- баллы за компоненты программы Джессики Эванс и Грегори Мартина, национальных чемпионов прошлого года, клуба по фигурному катанию «Четыре сезона».
Как будто мне нужно это напоминание. Я подношу пальцы ко рту и начинаю грызть сломанный ноготь.
- За технические элементы, 34.59.
На два балла больше, чем у нас. Я кусаю другой ноготь.
- За компоненты программы, 33.18.
На два балла меньше. Я втянула в себя такой глубокий вдох, что я думаю, вобрала в себя весь воздух арены.
- Вычетов нет.
Сердце стучит в груди, когда я пытаюсь сосчитать в голове. Ну, я всегда была хороша в математике, так что с прибавлением проблем не должно быть, но… о-боже-мой. Я смотрю на Гейба. Его улыбка готова взорваться.
– Суммарный балл 67.87, Эванс и Мартин на втором месте. И на этом короткая программа завершается. И вот так мы входим в произвольную программу: на первом месте с 67.89 баллами, Мэделин Спаэр и Габриель Нильсен…
Я кричу.
***
В ресторане на ужине этим вечером, мои щеки болят от улыбок. Мама и папа по-прежнему вместе, а мы с Гейбом? Мы с Гейбом. Номер. ОДИН. Папа обвивает руки вокруг меня за столом.
91
В подкрутках партнер подбрасывает партнершу в воздух, ловит ее и ставит на лед. Четверная подкрутка – это эффектный, но опасный элемент.
92
Очень эффектный элемент: бедуинский в волчок назад. Фигурист скользит вперед на левой ноге, высоко прыгает, а потом "камнем" падает вниз и начинает исполнять волчок назад.