Действительно, даже я порой, увлекшись, устраивал погром в их прекрасном доме, каждый раз испытывая удушающий стыд, но оставаясь не в силах устоять перед искушением поддаться игре воображения, особенно, когда рядом был такой же безудержный компаньон.
– Ну ма-ам, – протянул Виктор, задирая подбородок вверх и ловя ее взор.
Я был готов поспорить, сейчас он воспользуется своими чарами и выпросит-таки желаемое. В своей немой просьбе он теперь аж приподнялся на локтях, вытянувшись, почти касаясь острым носом носа артистки, и из-за его расширившихся зрачков почти не было видно светлой радужки.
Блестки уже давно свалились с его рубашки на пол, а он продолжал в неудобной позе таращиться на нее в этой странной близости.
– Хорошо, я подумаю, – отозвалась Стелла.
Виктор еще несколько секунд находился без движения, будто позабыв, что речь шла о новом питомце, а затем с долей растерянности опустился обратно матери на колени.
Впрочем, это состояние моментально прошло, и привычный задор искрился в его взоре.
– Я сказала, я подумаю, – читая мысли сына, смеялась артистка. – Я не говорила, что я согласна.
– Да я понял, понял, – улыбался хитрец. – До Рождества еще очень долго… но, если что, это будет немецкая овчарка.
========== 18 ==========
Спустя три недели и два дня после дня рождения Виктора (я посчитал это чисто из любопытства, не задумываясь, что это могло значить) еще до завтрака ко мне в комнату постучались. Я не запирался – я отучал себя от этой привычки, ибо в ней не было необходимости, – и только я успел сказать: «Входи», как на пороге появился сын Стеллы.
Еще по нетерпеливым шагам за дверью я понял, что это он. Каково было мое изумление, когда он протянул мне крупный сверток и торжественно заявил:
– С днем рождения!
Я обомлел. Я выпучил на него глаза, стоя напротив, не в силах произнести ни слова, но на автомате взял предложенный мне сверток.
Он не мог ниоткуда узнать!
– Сколько тебе исполнилось лет – тринадцать?..
– Спасибо, – запоздало выдавил я.
Как же так?..
– …мне только двенадцать недавно исполнилось, а тебе уже тринадцать! – будто завидуя, рассуждал он. – Я абсолютно не представлял, что тебе подарить, но я очень надеюсь, это будет тебе полезным.
Я только сейчас осознал, что завернутое в тонкую бумагу нечто в моих руках – подарок. Я же могу его открыть?..
По-прежнему пребывая в прострации, даже не обращая внимания, как Виктор улыбается и наблюдает за мной, присевшим на кровать, дрожащими пальцами открывая сверток, я извлек из обертки пачку чертежных листов и набор перьев.
Так вот почему он так странно оправдывался перед матерью, утверждая, что только что купленные ему принадлежности – лучшие, что я видел за весь свой опыт использования – так быстро закончились, и ему нужны новые! Он намеренно оставил второй комплект для меня!
– Спасибо, Виктор, – еще раз повторил я, смущенный его добрым отношением.
– Я рад, что ты доволен. А то ты уже рисуешь, где попало – твои работы заслуживают идеального ватмана, – просияв, произнес он.
Он был прав – последние две недели я делал наброски даже на корках нотных тетрадей, на полях и поверх старых рисунков. Для меня настал, вероятно, «архитектурный» период – период обострения стремления воплотить в жизнь визуальные задумки.
Боюсь, теперь лучшая чертежная бумага быстро испарится под детальными схемами и изображениями… но творить на ней было в разы приятнее, и мы с ним оба понимали это, как никто другой.
Не успел я опомниться от визита Виктора, как в коридоре, сквозь проем незакрытой створки, промелькнул силуэт моей артистки в черном платье. Мы встретились взглядами, и вместо того, чтобы свернуть к своей комнате, она, улыбаясь, направилась ко мне.
Сердце начало гулко стучать в горле. Ведь это она рассказала сыну про мой день рождения! Она, скорее всего, тоже будет меня поздравлять… я чувствовал себя ужасно неуютно, переживая, что волнение не даст мне адекватно ответить ей должным образом.
– Доброе утро! – ласково поприветствовала она меня, проходя в дверь. – Ты сейчас не занят?
Я помотал головой, не сводя с нее глаз. Во рту пересохло, и ни один живительный источник бы не смог утолить мою жажду.
Она заметила подарок Виктора на столе и приподняла бровь в приятном недоумении – она обо всем догадалась.
– Я думаю, не страшно, что я повторюсь, раз уж он опередил меня в поздравлении, – Стелла подошла еще на шаг ближе, и в ее темных очах я видел отражение своей белой маски. – С днем рождения, Эрик.
Я нелепо улыбнулся, чуть склонив голову набок, начиная успокаиваться – это всего лишь невинный жест радушия и ее доброго ко мне отношения… но женщина будто решила напрочь лишить меня последней капли самообладания – она порывисто обняла меня за плечи, привлекая к себе, и воздух мгновенно вышел из легких в растерянном, но тихом вскрике.
– Пожалуйста, помни, что весь мир – для тебя. Твой голос – в каждом вздохе вселенной. Ты прекрасен… я благодарна тебе за то, что ты есть в моей жизни.
Эти слова были лучше любых ласк, слаще любых поцелуев. Я инстинктивно еще крепче прижался к ней, запуская пальцы в струящиеся по спине волосы пышной прически, вдыхая умопомрачительный аромат ее духов.
Мои губы были у ее щеки, и я бросился омут с головой – будь что будет, – и поцеловал ее нежную кожу скулы. Едва ощутимо… но мой рот уже пульсировал даже от такого короткого прикосновения.
Стелла улыбнулась мне в ухо, но даже не пошевелилась.
– Я принесла тебе документы… я не знала, как ты к этому отнесешься, но ты же взрослый, ты понимаешь, что без формальностей не обойтись. Теперь ты официально мой.
У меня будет ее фамилия!
– Спасибо… это самый лучший подарок, – пробормотал я, вновь касаясь ее щеки краем маски, но на большее не решаясь. – Я ждал этого.
– Правда?.. – по-детски переспросила она, чуть отстраняясь, чтобы заглянуть мне в глаза.
Я тонул в ее очах, я уже плохо соображал. Облизав пересохшие губы, я смотрел на нее, не отрываясь, не понимая, почему она смотрит на меня так же восторженно, как и я на нее.
– У тебя очень красивые глаза, Эрик. Как расплавленное золото, как янтарь. И я люблю тебя. Проси у меня все, что хочешь.
Мои пальцы непроизвольно сжались на ее талии, а мысли лихорадочно метались в голове. И я ее люблю… люблю… так сильно, что она не должна узнать, насколько.
– Не только сегодня – всегда, – добавила Стелла.
Она ждала ответа.
– Спой для меня, – попросил я.
И она, спустившись чуть позже в гостиную к роялю, спела так, что я поверил – ее прекрасный голос не мог лгать.
========== 19 ==========
Сочельник в этом году был каким-то волшебным – белый, свежий снег, лежащий пушистым покрывалом на некогда густой растительности дивного сада, искрящиеся снежинки, падающие с неба в медленном и плавном полете… Мы с Виктором, как два идиота, бегали по территории у дома и ловили ртом снежинки, отчего от холода начинало першить горло, но удовольствие было ни с чем не сравнимое.
Елку нарядили еще в начале декабря, и теперь она стояла, сияя и переливаясь в гостиной, дополняя праздничный уют потрескивающего камина, дарящего тепло. Вот уже который месяц мне казалось, я попал в сказку; тем не менее, я в последние дни часто просыпался по ночам от возвратившихся кошмаров, единственного, что могло омрачить мое существование, и казалось, они не хотят, чтобы я забывал о прошлом.
Днем мои монстры исчезали, а страхи сами собой рассеивались; ночью же все повторялось, и я даже не мог порой пошевелиться или закричать, чтобы не выдать своего состояния.