Но старики чего только не наболтают!
Я лег наземь, и пополз, и вдруг увидел Черных - сразу двадцать человек. Два десятка Черных, представляете? Я подумал про слуховые ящики, но не шелохнулся, веточка чабреца щекотала мне нос. Окажись тут кролик, я бы тоже не удивился. Но кролики - шутка сказать - замечают тебя за десять, а то и за двадцать Взглядов, как тихо к ним ни подбирайся. Подумать только, они видят вдесятеро лучше нашего!
Кстати, это мне напоминает историю про Солнце. Все говорят, что Земля планета, и она обращается вокруг звезды - Солнца. Так написано в старинных книгах, и есть люди, которым иногда удавалось это Солнце увидеть. Не то чтобы очень яркое. Но все-таки что-то такое, что светится в черном небе. Ну, конечно, не такой свет, к которому мы сейчас торопимся - Иоланда, Жосс и я. А все-таки люди его видят. Ладно, пожалуйста. Но люди еще и удивляются, почему древние упоминали про многие миллионы солнц, которые они тоже называли звездами? Экая чушь. Ясно, старики были просто чумовые, сочиняли невесть что. Ну, а я слушаю да посмеиваюсь.
Люди как примутся рассуждать. Вот один ученый уверяет, будто это самое Солнце, видное в такие дни, когда совсем нет тумана, в старину было необходимо для жизни. В старину - может быть. А сейчас... чепуха! Мы-то ведь живем. А никакого Солнца нет. Этот ученый тип пробовал накрывать салат черным брезентом. Ну что от этого меняется для салата? Ведь салат же не видит светов. А если бы и видал, какая ему разница?
Так вот, у этого типа листья салата сперва делались совсем белые, а потом увядали. А те, которые оставались не накрытыми, были, как обыкновенно, серые, живые и сочные. Вы скажете, тут можно поспорить: мол, Солнце не активнее, чем человеческий свет - хотя бы свет Уполномоченного - и никак не может повлиять на рост салата, и вообще...
Ха-ха! Я только посмеиваюсь... Ладно, будем рассказывать дальше.
Два десятка Черных, все в мундирах, толкали перед собой какого-то типа не моложе папаши. Ну да, это был старик. Лет тридцати, а то и сорока... Кто-то из них нахлобучил ему на голову свой шлем, а вы же знаете, у Черных шлемы совсем не пропускают света. Ну и, понятно, уже ничего не было видно.
Я смотрел на них то ли с завистью, то ли с ненавистью, сам не знаю. Может, было и то, и другое. Если б меня приняли в Школу Черных, этим я бы завидовал. Если бы отказали, я бы их возненавидел. Чудно, от чего зависят склонности молодых. Но я-то хорошо разбираюсь в своих чувствах. Если они меня прогонят, я их возненавижу. Если примут, стану их благословлять...
А может, так бывало во все времена?
Эти двадцать Черных были в полной форме. Шлем совершенно скрывает свет, боковины его спускаются до самого подбородка. Такой шлем просто сокровище! Дальше одного Взгляда их уже не видно, а они слышат каждое твое слово. Темно-серая куртка перехвачена кожаным поясом, к поясу, как положено, прицеплен ослепитель - как сверкнут им в глаза, потом добрых пять минут вовсе ничего не видишь. Штаны густо-серые, заправлены в черные резиновые сапоги... И темные перчатки.
Можете мне поверить, на расстоянии одного Взгляда Черных уже не разглядеть, потому-то они так опасны... и потому они хозяева всей страны!
Человек, которого они вели, мне совсем не пришелся по вкусу. Черные мне тоже не по вкусу, но они хоть могут постоять за себя. Всем известно, каковы они в драке. Крепкие ребята. А этот арестант... видали бы вы, люди добрые! Явный бродяга. В лохмотьях, босиком... Весь оброс бородой, и нечесана она у него, наверное, месяц... Голову повесил... Сразу видно, побежденный.
А я не люблю побежденных. Чего их любить, раз они виноваты. Если все Большие Светы такие же, как этот жалкий тип, значит, дело гиблое, они проиграли заранее, и я лучше стану на сторону Черных. Вы-то понимаете, что к чему? Чем ярче свет, тем человек умнее. Так говорят старики, и Уполномоченный тоже. В пользу Уполномоченного делается маленькая оговорка: после определенного уровня, заявляют доктора, свет уже означает умственное расстройство. И поскольку Уполномоченный - самый светоносный из Мыслящих, те, кто светится ярче него, - чумовые.
До сих пор я в это не верил. Я уже не маленький и отлично понимаю Уполномоченный хочет удержать впасть в своих руках. А для этого ему надо гасить всех, кто светится ярче него. Все люди таковы, верно?
Но в ту минуту я сказал себе, что Уполномоченный, пожалуй, прав. В конце концов, будь Факелы уж такие необыкновенно умные, разве они кидались бы прямо в лапы Черным? И уж когда их ловят, разве они не отбивались бы и так просто давали себя погасить?
Нет, говорю вам, эти люди с самого начала - побежденные, а стало быть, вовсе они не умны. Правильно говорит Уполномоченный, они - чумовые. Если у тебя есть свет, хоть самый слабенький, уж конечно, станешь бороться, лишь бы его сохранить. И я бы тоже боролся, если б было надо, хоть я и в очках.
А этот тип шел, спотыкался, потом упал, поднялся и все что-то бормотал себе под нос.
Побежденный, говорю я вам. Я даже пожалел, что пустился в дорогу ради такого убогого зрелища.
Надо прямо сказать, тут я немного забылся. Минуту-другую я опять думал, и, значит, сам того не заметив, перестал притемняться. А Черные ведь не слепы, можете мне поверить! Они ничего не сказали, ничем себя не выдали, но вдруг - а все потому, что я вижу-подальше других, - я заметил, четверо отделились от остальных и двинулись в мою сторону.
Сразу четверо. Из-за мальчишки пятнадцати лет! Я даже возгордился. А потом сказал себе, должно быть, кто-то из них заметил мой свет, когда я перестал притемняться, так откуда им знать, пятнадцать мне, тридцать или все шестьдесят.