— Нет, нет. Ты оставайся на месте, вот здесь за финишем, пока все участники не выступят.
Я жаждал встретиться с мамой взглядом и почувствовать ее одобрение и похвалу хотя бы на расстоянии, но в клокочущем людском море заметил только ее склоненную голову.
Ютака также прибежал первым в своем забеге, невзирая на неприглядный внешний вид.
Что касается моих приятелей Тору и Кэндзи, они пришли третьими, успокаивая себя и других словами:
— Мы выступили не так плохо, мы все сделали хорошо.
Нас с Ютакой как победителей наградили грамотами и записными книжками. Я считаю, что люди имеют право говорить о том, что они действительно выложились, лишь тогда, когда они хоть что-нибудь заработали.
После выступления мы, четверо участников, довольные и счастливые, решили по праву занять места в первом ряду и поболеть за других ребят, выкрывая речовки, как это делали другие мальчишки.
— Беги, коротышка, беги, а то закричишь «помоги»!
— Катись, жирдяй, катись быстрей, а то дадим тебе червей.
Но нашей главной мишенью, конечно же, были девчонки. Мы изощрялись кто как мог и придумывали издевательские пошлые кричалки, надеясь, что гомон толпы поглотит их. Одна глупость за другой сыпалась из наших ртов словно из рога изобилия:
— Где ты взяла эти бабушкины панталоны?
— Эй, шевелись, толстая задница!
— Беги задом наперед! Не ошибешься, не промахнешься!
Первую циничную кричалку Тору, адресованную какому-то злопыхателю, мы нашли очень смешной:
— Хрен мамин на дорожке ранен!
К нашему разочарованию, Ицуко услышала эту непристойность и, кажется, оценила ее не столь высоко, как мы.
— А я все слышала! А я все слышала! — заявила она. — Если вы не станете следить за своим языком, я все расскажу Кондо-сан.
Мы не столько боялись ее угроз, сколько презирали ябеду за шантаж и вездесущность. Складывалось впечатление, что Ицуко следила за каждым нашим шагом, и где бы мы с ребятами ни разгуливали, она уже была тут как тут. А поскольку мы совсем недавно узнали о трепетном отношении Тору к этой ненавистной девчонке, замаскированном грубым пренебрежением, неудивительно было, что он теперь в ее присутствии хранил молчание и делал вид, что совсем ее не замечает.
Но не прошло и часа, как неожиданно поистине райскую голубизну небосвода стали застилать грозовые тучи и подул холодный ветер.
— Интересно, изменится ли погода, и пройдут ли тучи стороной? Конечно же, лучше бы дождя не было, — рассуждал Кэндзи, глядя на небо.
— А нам интересно совсем другое. Что случилось с Пустоголовым? — терялись в догадках мы с Ютакой.
— Может быть, он домой ушел, — ответил Тору.
Я был очень обеспокоен и решил проведать Пустоголового. Но его и след простыл. Ни на местах, выделенных шестому классу, ни в самом классе его не оказалось.
— Похоже, он действительно отчалил, — решил я и подумал, что это крах праздника.
Мой брат, увидев, что я толкусь среди ребят его класса, крикнул мне:
— Что ты здесь делаешь, Мамору?
— О! Привет, Синити. А Болван ушел домой? — допытывался я.
— Нет. Здесь где-то лежал в лежку несколько минут назад, а потом у него пена пошла изо рта, и мы отвели его в медицинский кабинет.
— Пена, говоришь? Ну, тогда он — в ауте.
У меня внутри все булькало от смеха, но больше всего мне не терпелось поделиться новостью с другими ребятами.
— Медсестра отправила его домой, но Болван все продолжал бормотать: «Я должен бежать. Я побегу». — Синити обладал неким даром лицедейства, поэтому легко изобразил нашего пустоголового мученика во всей красе. — Какая самоотверженность! Какая решимость! — восторгался он. — Если бы я оказался на его месте, я сразу ушел бы домой.
Я полагаю, что для Пустоголового бег был единственной радостью, и вообще он оказался порядочным человеком. Услышав мнение брата, я глубоко вздохнул. Когда у меня отлегло от сердца, я подумал, что какой-то шанс у Пустоголового все же есть.
— Синити, я занял первое место, — не стал я скромничать. — Надеюсь, ты тоже постараешься.
— Думаю, не получится. — Он сразу скис.
Когда дело доходило до него самого, он предпочитал отмалчиваться или как всегда был немногословен.
— Пора перекусить, — напомнил я ему и направился к своим одноклассникам, чтобы оповестить всех о самочувствии Пустоголового.
Заключительным мероприятием первой половины дня явилась эстафета между вторым и третьим классами. Мы с Ютакой, преисполненные гордостью друг за друга, доказали свою исключительность в битве за первенство и имели полное право, как мы считали, напустить на себя самый заносчивый вид. Мы прохаживались, задрав нос, среди ребят нашей сборной команды, участвовавшей в эстафете. Вообще, передача эстафеты временами отнимала немало сил, а эта прошла более или менее гладко. После того как последние участники пришли к финишу, нас освободили, и я, расплывшись в счастливой улыбке, подошел к маме.
— Мам, ты видела? Ты видела, какой я у тебя? А знаешь, почему я такой быстрый бегун? — расхвастался я.
— Прекрати молоть чепуху. Ешь давай. Ты, должно быть, сильно проголодался. Вот тебе рисовые роллы, — сказала она с напускной строгостью, затем повернулась к женщинам, сидевшим рядом, и сказала: — Этот доставляет мне столько головной боли. Мальчик физически силен, но, по всей вероятности, так и никогда не повзрослеет.
Я был на седьмом небе от счастья, услышав о себе подобный отзыв.
Потом к нам присоединился Синити.
— Синити, вот грамота и записная книжка твоего брата за первое место. Тебе следовало бы тоже постараться выйти в призеры.
— Мам, не надо быть такой навязчивой, — заметил я с легким раздражением.
— А ты, Мамору, сиди и тихо ешь. Твой брат сегодня себя чувствует неважно. Ну, как ты, Синити? — спросила мама с сочувствующим видом.
— Плохо. Что-то мне нездоровится, — насупился он.
Я задался вопросом, что же происходит и почему они вот так бьют поклоны друг перед другом.
Затем мама снова обратилась к соседкам:
— А старший — настоящий умница, но здоровье подкачало.
Я почувствовал укол самолюбия, решив, что они ведут себя по отношению ко мне несправедливо. Чтобы не взорваться при посторонних, я в отчаянии затолкал в рот рисовые роллы.
— Синити, я знаю, что твое выступление следующее. Но думаю, тебе не стоит так выкладываться, поэтому ешь, сколько захочешь, — сказала мама.
Синити кивнул и, следуя моему примеру, стал набивать рот едой.
Незадолго до начала дневных соревнований хлынул ливень. По обыкновению у нас ливневые дожди приходят как незваные гости жаркими летними вечерами, чтобы напоить стосковавшуюся по влаге землю, а тут на дворе стоял октябрь.
Я сидел и переживал за исход эстафеты. Мне не хотелось услышать объявление об отмене праздника, которое бы меня обязательно разочаровало. Бросив беглый взгляд в сторону Синити, я заметил, как мой брат широко улыбается, видимо радуясь резкой перемене погоды и лужам на треке.
— Чему ты улыбаешься, хотелось бы знать? — пристал я к нему.
— Да так. Просто приятно смотреть на такой проливной дождь. А ты знаешь, какое-нибудь выражение, чтобы описать такое явление, как это? — Я не сразу понял, почему мой брат полез в какое-то наукообразие.
— Почему я должен это знать? — удивился я.
— Ну, тогда я тебе скажу. Например, в ракуго — анекдотах по-японски — его называют «дождем как из ведра», в романах — «дождевым покровом», а в поэзии про такое говорят: «необузданный дождь»…
Синити говорил с чувством, проникновенно. Однако его воодушевление никаким образом не сочеталось с моим угнетенным состоянием. В глубине души я проклинал этот дождь.
— Синити, выходит, что «необузданный дождь» помогает тебе отлынивать от участия в кроссе?
— Да нет же, глупец. «Необузданный дождь» означает…