Ну вот, их осталось всего шестеро. А ведь изначально было двенадцать. Корвус уже привык, что кто-то постоянно покидает их, но всё же предыдущие выбывшие просто не прошли отбора и отправились домой. А Тит погиб. Это была первая смерть, которую увидел Корвус в лесу Сильва, если не считать гоблина Уснеха.
- Он был отличным другом, - тихо сказал Гай, глядя на могилу.
- Он был моим лучшим другом, - эхом прошелестел Флор.
Остальные молчали.
Ночь перед посвящением прошла совсем не весело. Гай стащил из-под носа у Морс две бутылки вина, но пить никому не хотелось. Мандолина Флора пылилась в углу, её владелец сидел на подоконнике и угрюмо перебирал в руках колоду карт.
Четыре года назад, по прибытии в святилище, Охотники лишили учеников всего взятого из дома, даже одежды. Сохранить они разрешили лишь одну вещь, на выбор.
У Корвуса, естественно, такой вещи не нашлось. Ему не нужно было ничего, что напоминало бы о сапожной мастерской в Либре. Но остальные охотно воспользовались предоставленным разрешением.
Флор, конечно же, сохранил мандолину. Гней Гроу, мальчик, не прошедший отбора, держал при себе отцовский кинжал, который потом подарил Гаю. Сам Гай привёз из дома медальон с локоном погибшей матери внутри. У Агнуса было нечто похожее - миниатюрный портрет его родителей. Брен сохранил золотое кольцо, с вырезанной на нём козлиной головой. А Тит - колоду карт.
Наверно, теперь колода перейдёт к Флору, его лучшему другу в святилище. Как напоминание о неудавшейся жизни.
- Корвус, - прошептал Агнус с соседней кровати, когда все уже разбрелись по постелям. - Я не хочу умирать.
- Ты не умрёшь, - уверенно ответил Корвус. Хотя сердце его сжалось от страха.
***
И вот наступил решающий день. День, к которому они шли на протяжении четырёх лет.
Окутанное серым туманом утро казалось самым заурядным. Парни вяло наблюдали из окна своей башни, как Морс построила младших учеников полукругом, а старик Морбус стал объявлять, кто не прошёл отбор. Даже на расстоянии было видно, что малолетки напуганы.
- И чего они боятся? - проворчал Агнус. - Их всего лишь возвращают домой, к папе и маме! Им не приходится гадать, кто умрёт сегодня ночью.
Корвус подавил ехидную улыбку и не стал напоминать другу, что сам он три года назад точно так же дрожал, как сорванный лист, в ожидании приговора.
На обед вместо хорошо прожаренного куска мяса и какой-нибудь сытной каши им принесли зелень и фрукты. Впрочем, парни не возражали. Всё равно никому из них кусок не лез в горло.
Длинное приземистое здание между двух башен со входом в виде звериной пасти смотрелось зловеще. Именно здесь будет проходить сакральное действо. Корвус заметил, что с самого утра наставники, разобравшись с новичками, стаскивают внутрь здания охапки хвороста, будто для большого костра.
Страх и любопытство внутри него постепенно превращались в кипящую смесь.
- Перед ритуалом необходимо очистить тело и дух, - объявила Морс после обеда. - Я уже затопила баню.
Баня помещалась в маленьком сарайчике, примыкавшем к башне непосвящённых. Топилась она редко, потому что наставники проповедовали закаливание и предпочитали поливать учеников ледяной водой по утрам. Поэтому сегодняшнее купание оказалось для парней приятной неожиданностью.
В углу бани даже висело зеркало, единственное зеркало, замеченное Корвусом на территории школы. Довольно потянувшись, Корвус вылез из бадьи с горячей водой, которую делил с Агнусом, и подошёл к нему. Он уже так давно не видел своего отражения, что даже не сразу узнал себя в молодом парне, смотревшем на него из стекла.
Определённо, он стал выше. Ну, это и неудивительно, за четыре-то года. А ещё крепче, шире в плечах. На обнажённом мокром теле отчётливо выделялись стальные мускулы. Кожа покрылась золотистым загаром, но всё-таки казалась не такой смуглой, как у Брена. Сразу видно, что от природы он бледен. Корвус повернулся спиной, выгнув шею, и увидел знакомую с детства отметину на лопатке - красный змей, выдыхающий пламя.
Он повернулся обратно и откинул волосы, чтобы разглядеть лицо. За четыре года волосы ни разу не стриглись, так что теперь они сильно отросли и длинными неровными прядями падали ниже линии плеч. Корвус подумал, что, когда пройдёт посвящение, сразу же попросит у Морс ножницы.
Лицо тоже изменилось, стало как-то взрослее. Оно по-прежнему оставалось худым, с чёткими скулами, но щёки уже не были такими впалыми. Определённо, Морс его откормила. А вот глаза остались прежними, светло-серыми и ясными.
- Хорош любоваться, красавчик! - крикнул Брен. - Если ты всё, то вытирайся и уходи уже, здесь и так тесно.