Наслушавшись сказок Вирея про скупых, я долго верил, что все люди, став взрослыми, могут заработать себе состояние и покупать все необходимое, но есть среди них скупые, которые прячут деньги, предпочитая плохо жить и питаться чем попало.
Долгое время я верил, что у мамы Тины спрятаны где-то под землей деньги, может быть целые мешки с золотом, и она нарочно не хочет их тратить. Как жаль, что я перестал в это верить!
Профессия мамы Тины приносила ей одни лишения и позор. Как и все работавшие на полях тростника, она была осуждена на медленную смерть.
При подобном положении вещей единственным моим утешением была мысль, что, когда я стану взрослым, маме Тине не придется больше работать на плантациях.
В таком настроении я вернулся в лицей к началу занятий.
В хозяйственном управлении лицея меня ждал большой сюрприз: учитывая мою успеваемость и поведение за предыдущий год, мне была определена полная стипендия. Вместо того чтобы вносить каждый триместр восемьдесят семь франков, я буду получать семьдесят пять франков в месяц.
Немного спустя произошло еще одно событие.
Как-то вечером я вернулся с занятий, и мы с мамой обедали за некрашеным столом, с которого она убрала на время белье. Вдруг стук в дверь. Обычно к нам никто не ходил, кроме соседки, которая всегда извещала нас о своем приходе криком.
Мать пошла открывать дверь, и я услышал ее радостный возглас:
— Элиза, это вы, моя милая!
Вошла прилично одетая негритянка средних лет. Мать сказала мне:
— Жозе, поздоровайся с мадемуазель Элизой.
Моя мать рассыпается в извинениях за беспорядок в комнате. Комната маленькая и тесная, кровать завалена бельем, приготовленным для глаженья.
Гостья извиняется за поздний визит.
— Но, — говорит она, садясь, — у меня к вам важное дело.
— Что-нибудь случилось? — спрашивает моя мать.
— Нет, — отвечает та, — просто я вспомнила о вас в связи с одним предложением, которое могло бы вас заинтересовать.
Мое любопытство было настолько возбуждено предисловиями мадемуазель Элизы, что я даже перестал есть.
— Э-бе! Так вот, — продолжала она, — вы помните Фирме́на, шофера Пайи́?
— Фирмен? — сказала моя мать. — Это тот, с кем вы разговаривали по вечерам у дороги?
— Он самый, — подтвердила мадемуазель Элиза. — Э-бе! У него серьезные намерения относительно меня, и мне кажется, мы с ним поладим.
— Я очень рада за вас. Он серьезный парень и, наверное, очень вас любит.
— О да, он очень ласковый, — согласилась мадемуазель Элиза. — Так вот: я выхожу за него. Мы будем жить у Эрмитажа, мы уже подыскали комнату. Он останется на прежнем месте, а я купила себе швейную машинку и буду подрабатывать шитьем на дому. А вы чем занимаетесь, Делия?
— Я изворачиваюсь как могу, беру стирку, — сказала моя мать, указывая на разбросанное повсюду белье.
— О, у вас немало работы.
— Две большие и две маленькие стирки.
— И сколько вы за это получаете? — поинтересовалась мадемуазель Элиза.
— За большие — шестьдесят франков в месяц, за маленькие — двадцать в неделю.
— Нелегко вам приходится, бедняжка!
— Еще бы! — говорит моя мать. — Поглядите на мои пальцы. А уж спина и руки — ни костей, ни кожи не осталось — один сплошной ревматизм… Но что делать? Мне надо растить ребенка. Ведь он учится в лицее!..
И она рассказывает Элизе, какой трудный год она пережила из-за восьмидесяти семи франков.
— А если вам подыскать хорошее место? — спрашивает Элиза.
— Вы же знаете, что я не могу поступить на место: куда же я дену сына?.. А беке с каждым годом становятся все требовательнее, все подозрительнее…
— Жалко, — произнесла Элиза, явно разочарованная. — Я хотела предложить вам свое место. Мосье Лассеру́ и слушать не хотел о моем уходе. Вы понимаете, я столько лет у него работаю. Но в конце концов он смирился, при условии, что я найду себе замену. И я сразу подумала о вас, моя дорогая.
Моя мать продолжает уверять, что это невозможно.
— Вы там получите не меньше, чем за стирку. Мосье Лассеру дает мне двести франков в месяц на еду, потом еще сто франков за уборку и стирку. И, поскольку он холостяк и обедает в клубе, я нахожу время стирать на Фирмена. Вы сможете тоже брать одну-две маленькие стирки. И потом, мосье Лассеру не из тех беке, которые придираются к неграм. Ему достаточно, чтобы его вилла содержалась в порядке. Такого места вы никогда не найдете. Он холостяк, у него в доме нет женщин, вокруг которых приходится плясать целый день, исполняя их капризы. Мне кажется, это место прямо создано для вас.