— Тогда мы будем избавлены от унижения являться перед беке в рваной и грязной одежде. Мы хотим выглядеть прилично. У нас есть своя гордость.
Иногда по дороге в лицей я замечал отсутствие какого-нибудь садовника. Вечером Кармен подтверждал мое предположение, что его рассчитали. День спустя его заменял другой, и заместитель, видя, как я прохожу мимо в одни и те же часы, тоже начинал здороваться со мной.
Однажды утром, увидев нового садовника на вилле Бализье́, я подскочил от удивления — что-то в его облике поразило меня. Но он находился слишком далеко, чтобы я мог разглядеть его лицо.
На другое утро я опять вижу его в дальнем конце сада со шлангом для поливки в руках. Я останавливаюсь. Он поворачивается ко мне, смотрит на меня, поливая газон.
Потом он вздрагивает, так ясе, как я, словно он испытал то же ощущение.
Мне хочется подойти к нему, и в этот момент он кладет шланг на землю и, перепрыгивая через клумбы, подбегает ко мне.
— Но это же Хассам! — кричит он.
— Жожо!
Мы стоим друг против друга.
— Хассам! — снова восклицает он.
Я протягиваю ему руку, но он привлекает меня к себе, и мы горячо обнимаемся и хлопаем друг друга по спине.
Жожо вырос, раздался в плечах. Над верхней губой у него уже усики. Все это говорит о том, сколько лет мы не виделись, красноречивее, чем подсчеты, которые я торопливо произвожу в уме. Мне кажется, что он гораздо взрослее меня.
Хотя мы ровесники, я выгляжу подростком рядом с ним — он огрубел и возмужал.
— Как ты сюда попал, Хассам? Где ты работаешь?
— Моя мать работает у мосье Лассеру.
Уклончивость ответа не укрылась от него; взглянув на книги, которые я несу под мышкой, он спрашивает меня:
— Ты все еще в школе?
— Да, я учусь в лицее.
Не знаю, сумел ли я вложить в эти слова объективность и бесстрастность, которые показали бы моему товарищу, что я не вижу разницы между его и моим положением.
— Ты уже сдал на бакалавра? — спрашивает он.
— Готовлюсь сдать первую часть в этом году.
— Я рад за тебя, — говорит Жожо. В глазах его загорается огонь, и он повторяет: — Я рад за тебя, Хассам!
Весь день я хожу под впечатлением от этой встречи.
К моей радости от свидания с другом детства примешивается удивление, как это Жорж Рок — сын мосье Жюстина Рока, который не ходил босиком в начальную школу, жил в одном из красивейших домов Петибурга, у родителей которого была машина и прислуга, — как этот Жорж Рок вдруг оказался на Аллее Дидье в качестве садовника или, вернее, боя, ибо на Аллее Дидье садовником называют слугу на все руки.
Как будто старый Жожо умер и после смерти перевоплотился в другого человека.
Весь день воспоминания, разбереженные этой встречей, роились в моем мозгу.
У меня от них голова горела.
Пытаясь все осмыслить, я соображаю, что Жорж Рок — сын мастера петибургского завода, также сын мазель Грасьез — жницы с плантаций сахарного тростника. Он убежал от отца, в доме которого его мучили. И вот у матери, которая жила в деревне, его постигла судьба всех маленьких детей, чьи родители работали на плантациях.
Теперь я без труда представил себе, как он попал сюда.
Кроме одной подробности.
— Я работал в Павильо́не, — рассказал он, — ты знаешь, это поселок около завода Пуарье́. Так вот! Во время уборки тростника я был погонщиком мулов, а в поздний сезон — поденщиком. Там был управляющий, который, как и все управляющие, подделывал цифры и обсчитывал негров, выдавая им еще меньшее жалованье, чем им положили беке. Ну, благодаря моему знаменитому дядюшке Стефану я еще кое-что помнил из арифметики. Не будучи бараном, я заметил, что дело нечисто, и каждую субботу говорил ему потихоньку одно только слово: «Вор!» — и делал вид, что это не я.
Но в одно воскресенье я не выдержал.
Я крикнул перед собравшимися рабочими: «Чего вы ждете, почему вы не спалите этот проклятый тростник? Неужели вы не видите, что от него все несчастья негров?»
— Жожо, неужели ты так и сказал?
— Да, я так сказал, потому что сердце мое изнывало от ярости и тоски. Управляющий задержал мое жалованье и крикнул мне: «Эй ты! Если ты немедленно не заткнешься, я вызову жандармов!» Но меня уже нельзя было остановить. По пословице: «После «здравствуй» идет «что нового?» — управляющий вышел из конторы и направился ко мне. «Сейчас я тебе дам пинка в зад», — сказал он. Толпа выла от страха, но никто не решился его остановить. И вот! Я получаю удар башмаком под коленку. Нечего и говорить, что я не дал ему времени повторить свой номер на бис. Да, прежде чем успели вмешаться эконом и надсмотрщик, я уже влепил ему в морду несколько ударов. И тут же улетучился. Но он послал вдогонку за мной жандармов. Меня поймали. Я отсидел шесть месяцев в тюрьме здесь, в Фор-де-Франсе. После трех месяцев заключения меня стали водить вместе с другими арестованными работать в городском парке.