Незаметно, как всегда в белые северные ночи, взошло солнце и мягко осветило розовые камни на берегу и белесое море. Вода в лагуне стала прозрачной. Прилив дошел до карбаса. Лодка, дрогнув и рванувшись на чалке, медленно закачалась.
— Сейчас ее притопит, — сказал старик, — за зиму рассохлась, пусть немного покупается, за ночь замокнут щели-то!
Старик и мальчик пошли в лес и вырубили с десяток длинных и гибких жердей. Они сняли с них кору и укрепили на вбитых в землю рогатках. Жерди, отсвечивая мокрым белым деревом, висели на полуметровой высоте — на них будут сушить водоросли.
— Дедушка, можно я берег обойду? — спросил мальчишка.
— Ага, — сказал старик. В это время он был занят тем, что обтачивал бруском полотно косы. «Вжиг, вжиг, вжиг» — еще долго слышал мальчик, прыгая по камням к дальнему краю лагуны.
Мальчишка перебрался через дамбу и вышел к берегу. Ветер, который почему-то поднимался всегда с солнцем, развел большие темные волны и катил их на берег. Волны с уханьем разбивались об изъеденные, как бы расплющенные бесконечными ударами камни. В некоторых местах они настолько измельчили глыбы, что те превратились в обыкновенную морскую гальку, а галька — в серый, тяжелый, как свинец, песок. На песчаных отмелях лежали белые, похожие на бивни мамонта, бревна.
Мальчишка знал, что песчаные отмели — самые интересные места на берегу. Здесь можно найти много всего.
— Море не любит носить в себе всякую дрянь, — говорил дедушка. — Оно ее поносит, поносит и выкинет, а для моря все одно — что корабль, что щепка, что бутылка, что мертвяк…
Мальчишка обошел отмель и нашел несколько стеклянных шаров с обрывками сети, красивую темно-зеленую бутылку, лопнувший спасательный круг, прикрытую песком тушку мертвой нерпы. Во время шторма нерпа слишком близко подошла к берегу и не смогла вернуться назад в море.
— В шторм главное — уйти подальше от берега, — вспомнил слова деда мальчик. — Там пусть как угодно крутит, шторм ведь все равно утихнет, ему деться-то некуда, кроме как утихнуть, вот и выходишь победителем.
«Да, — подумал мальчик, — странно, что человек умнее морских животных: они в море у себя дома, должны бы знать, а вот нерпа попалась».
Вдруг мальчишка почувствовал какое-то живое движение на берегу и быстро юркнул за камень. К воде, неуверенно ступая и спотыкаясь, подошли два лося. Вернее, это была лосиха с маленьким, словно привязанным к ее хвосту, лосенком. Лосиха низко опустила горбатую безрогую голову и, смешно высунув язык, то здесь, то там пробовала лизать камни. Морда лосихи выражала такое разочарование, что мальчик засмеялся и закусил кулак. Наконец лосиха нашла то, что ей было нужно. На большом, похожем на колоду камне с внутренним углублением скопились кристаллы морской соли. Зажмурив глаза, лосиха долго слизывала соль, а лосенок пристроился к брюху и, чмокая, стал сосать молоко. Звери долго стояли на берегу и ушли так же незаметно, как появились.
Мальчишка вспомнил, что нужно помочь деду, и побежал назад к избушке. По дороге он набрал сухого плавника, перевязал веревкой и с целой вязанкой дров пришел домой. Дед был уже в валенках.
— Ох, внучек, побаливают ноги, сам понимаешь: всю жизнь в море, а море мокрое.
Он сидел у печки и готовил похлебку. Мальчишка громко свалил вязанку.
— Вот, дров принес! — сказал он.
— А как же без дров, — вроде бы удивился старик, — ты что без дров можешь? — нараспев запричитал дед. — Так бы раньше и сказал… Я-то, я-то не знал…
— Да ладно, боцман, опять начал концерт, — сказал мальчишка. «Боцман» было домашнее прозвище старика — он когда-то и на самом деле был боцманом.
— Ну, хорошо, — сказал старик, — будем тогда обедать. Вишь, сколько бабка всего насобирала, хорошая у тебя, брат, бабка, мне бы такую…
Они рассмеялись и принялись хлебать похлебку. После обеда дед скрутил самокрутку и затянулся махоркой.
— Дай разок затянуться, — попросил мальчишка.
Тут дед всерьез разозлился.
— Салага! — крикнул он. — Рано тебе, понял? Ты брось эти штучки, курить ему нужно! Ты понял или не понял?
— Понял, — сказал мальчишка.
— То-то! Не спеши жить, сынок, а то проживешь всю свою жизнь годкам к тридцати, а потом что? Ничего не будет. Вот у нас был один такой: лет в тридцать облысел начисто, зубы у него выпали, все ему опротивело: «Все, я, ребята, говорит, перепробовал, все неизведанное изведал, скучно, говорит, теперь мне жить…»