Гера недавно женился, Паша изо всех сил держится холостяком, боясь хоть в чем-то оторваться от своей мечты, и обижен на Геру, считая, что тот зря так поторопился с женитьбой и встал на путь предательства и ренегатства по отношению к их общей цели. Он обвиняет Геру в том, что со времени женитьбы у того на лице появилось трусливое выражение, что он явно заискивает перед женой и боится лишний раз сходить поработать на катер. Толстый, домовитый Гера все время монотонно оправдывается — чувствуется, что он одинаково сильно боится жену и своего сурового, напористого друга. Тем не менее они продолжают строить катер…
Радостный лай Османа, крик матроса Миши: «Привет, аргонавты!»
— Привет, привет! Что нового?
— Чудак один у нас гостил — портфель свой в реку зашвырнул…
— Он чего — того?
— Ага, есть маленько…
— А мы вот фанеры водостойкой достали, весь город обошли — в «Стройматериалах» ни черта! Так мы у магазина «Музыка» встали и ждали, пока рояль купят… Рояль-то был в ящике из фанеры, мы ящик этот и того… купили за пятерку… На две шпации и один полубимс теперь хватит фанеры… Сегодня форпик будем обклеивать… ахтерпик уже готов… Так что сегодня только форпик…
Водолаз Юра потягивается:
— И не надоест вам, ребятки…
Кончинский выглядывает из-за дверцы шкафа.
— Пивка, часом, не захватили? Жаль… Тут как раз один приятель винт принес… говорит, в сараюхе у себя нашел, чисто случайно… Две трешницы всего просит…
Кончинский вытаскивает из шкафа огромный ржавый гребной винт. К нему с радостным ревом бросаются Паша и Гера, хватают винт, жадно рассматривают, переговариваются: «Отличный винт! За зиму полирнем… Таких винтов теперь днем с огнем…»
Водолаз Юра подзывает Кончинского и страшным шепотом спрашивает:
— Ты, Кончина, часом не с нашего КСа снял… а?!
Кончинский негодующе трясет головой.
— Ни за что!
— Смотри у меня… Все пропей, а флот не трогай… понял?
Кончинский юркает за шкаф и кричит из укрытия:
— Тоже мне начальник нашелся! Много вас тут над моей головой начальников! А Кончинский — один механик, понял, боцманюга?!
Водолаз багровеет, сжимает огромный волосатый кулак.
— Я тебе не начальник — тебе Плюханов начальник! А вот водку хватит жрать на дежурстве. Понял?!
За шкафом молчание. Юра грохает кулаком по столу.
— Нет, ты понял?!
Молчание.
Юра встает.
— Нет, ты понял?!
— Понял, боцман, понял! Факт — больше не буду… — смирно отвечает Кончинский и выходит из-за шкафа, видно все-таки успев пропустить рюмочку. Подходит к ребятам и со злостью вырывает винт обратно.
— Поиграли и хватит — ясно?!
— Ты чего, Кончина? Ведь уплачено…
— От винта! От винта!!! — раздраженно кричит Кончинский и запирает винт в шкаф. — Ходют тут, ходют — работнички… винты им подавай… А где их взять, винты-то?
Водолаз Юра улыбается и тихонько выпроваживает разобиженных Пашу и Геру.
— Идите, ребятки, работайте — не сразу Москва строилась…
Нина Ивановна вздыхает в кабинетике.
— Который год уж, бедные, мучаются со своей лодочкой — все уплыть не могут… И почему это хорошим людям так не везет?..
Кончинский из-за шкафа:
— Что, скажете, плохим везет?
Нина Ивановна, подумав:
— Вы не о себе ли? Так я думаю, вы раньше тоже хорошим были, а потом… Просто вам долго не везло, а?
Кончинский чертом выскакивает из-за шкафа и страстно трясет кулаками.
— Эх! И я плыл когда-то в малиновой дымке, дышал вечерним бризом… Раз в тропиках споткнулся — и привет! Никто ручку не протянул! И правильно! И поделом мне, дураку… Отстранили… Списали… И ведь на чем погорел? На роме кубинском поскользнулся. Все жадность проклятая, все не хватало… Говорили мне, дураку: «Бери, Стасик, один ящик…» А я десять взял, всю каюту забил — мне и пришили в аккурат контрабанду! А ведь был честным — тряпок этих разных не брал принципиально! Гипюр не возил, дакрон не прятал… Обидно-обидно… обидно…
Кончинский опять прячется за шкаф. Водолаз Юра зевает, чешет богатырскую грудь, смотрит на часы и кричит:
— Мишка! На камбуз пора! Слетай в трюм за капустой, борщ флотский будем варить!
Мишка хватает огромную кастрюлю с проволочной ручкой и броской надписью на борту «СС-7» и ныряет в трюм.