Сквозь молчаливую толпу Борис пробрался к машине, где стоял председатель.
Председатель обернулся к Борису и, показывая на железное сиденье, сказал:
— Стань сюда ногами, чтобы все видели. — Потом строго спросил: — Отвечай: кто ты такой?
— Ученик я, — пробормотал Борис, — технического училища.
— Громче! — приказал председатель.
Борис повторил.
— И много вас таких?
— Много.
— Слыхали? — спросил председатель и, обернувшись к Борису, строго произнес: — Бумагу объяснительную ты нам оставишь? Чтоб в случае чего мы могли сами починку делать?
Борис кивнул головой.
— А теперь. — крикнул председатель, — скажем товарищу спасибо! И отпустим его с мобилизации. — Усмехнувшись, он тихо добавил: — У него небось тоже мамка есть, заждалась. А чтоб ухи зря не натрепала, мы ему официальную бумагу напишем. — И, подождав, пока одобрительные крики смолкли, председатель кратко огласил: — Митинг считаю закрытым. Машины принять. Механику благодарность мукой там, чем придется.
Возвращались обратно уже не на крыше, а в служебном отделении вагона, куда их устроил председатель.
Сидя на мешке с мукой и глядя на мелькавшие перед глазами телеграфные столбы, Борис думал о счастье, перед которым меркли даже самые необыкновенные фантастические дела героев его любимых книг, — о счастье, заключавшемся в простой истине: много уметь, много знать.
НАСТОЯЩИЙ ТРУД
Под стеклянной крышей бродили, как пенистые облака, кучи грязного пара.
В бетонных канавах стояли паровозы.
От удушливого сернистого газа, исходившего от топок, першило в горле, слезились глаза.
Мастер, присев на корточки, кричал изо всех сил вниз, в канаву:
— Тормозные колодки опять шлепают. Забыли, на кого работаете!
Борис подошел к мастеру и представился.
Мастер, яростно оглянувшись, сказал:
— Не успел поступить, а уж разгуливаешь? Развесил руки по сторонам! Нарезай болты шесть с осьмушкой, живо! — И, спрыгнув в канаву, мастер исчез под брюхом паровоза.
Борис нерешительно направился в глубину цеха, откуда слышались звон и скрежет металла.
Внезапно из канавы высунулась голова мастера.
— И чтоб не штопором, а под контргайку. Чистенько.
Борис, обиженный приемом, даже не оглянулся на крик мастера.
Разыскав в ящиках штыри, приладившись к тискам, Борис начал нарезать болты.
Сломанные ворота депо, сквозь которые ветер наметал в цех снежные сугробы, талая грязь в цехе, суетливость мастера вызвали у Бориса чувство унылого разочарования.
Он ожидал увидеть здесь людей, одержимых гордым сознанием нужности своей профессии, чистый и тщательно прибранный металл — и уж никак не жестяной чайник, стоявший в топке паровоза, как в печке.
Борис решил удивить мастера, с самого начала показав, с каким незаурядным слесарем ему придется иметь дело.
Нарезав болты, Борис стал полировать их, чтобы придать им тот свежий, отточенный блеск, каким отличались изделия училища, представленные на ремесленных выставках.
В дополнение к заданию Борис нарезал к болтам и гайки. И подогнал резьбу так, что почти от одного дуновения гайка, кружась, сползала до основания резьбы болта. В училище это считалось особым шиком.
К концу рабочего дня на верстаке лежали три болта, сияющие, скользкие, красивые — хоть для витрины технического магазина.
Забрав болты, Борис пошел отыскивать мастера.
Мастера он нашел в будке паровоза. Сидя на табуретке, мастер пил чай и доверительно объяснял расположившимся вокруг рабочим:
— Я почему теперь с одного как с двух спрашиваю? А вот почему. Половина ребят наших на фронте. И выходит, ты должен за себя и за товарища, который на фронте, работать. Понятно? Арифметика обыкновенная.
Увидев Бориса, мастер кивнул ему и спросил участливо:
— Сделал урок?
Борис торжествующе протянул три сияющих болта.
Лицо и шея мастера начали медленно заливаться багряной краской. Он уставился на болты, моргая, словно ослепленный их блеском.
— Это что же такое будет? — произнес он шепотом. И вдруг неистово закричал: — Где болты, где болты, я спрашиваю?
— Ослеп он, что ли? — пожав плечами, обратился Борис к рабочим в поисках сочувствия.
Мастер сгреб изделия в кулак и, потрясая ими над головой, гневно сказал:
— Голод! Люди хлеба ждут! Хлеб возить — паровозов нет. А он тут целый рабочий день уничтожил! Да за это время их полсотни настрогать можно!
Мастер бросил болты на пол и глухо сказал: