Крылья машин, выкрашенные в белую краску, сливались со снежным покровом.
Механики, подставив под машины козлы, проверяли работу убирающихся шасси, очищали детали механизмов вооружения от густой смазки, промывали их бензином, потом снова покрывали незамерзающей смазкой и насухо вытирали.
После нескольких минут такой работы они бежали к паяльной лампе и отогревали сведенные стужей пальцы.
Тут же происходила набивка патронов в ленты. После набивки ленты эти пропускались через уравнитель и укладывались тяжелыми рядами в ящики. То была очень деликатная операция, требующая большой точности и сноровки.
Нужно было уложить ленту так, чтобы при самом легком усилии она выскакивала оттуда, как змея, свившаяся в спираль, выбрасывает самое себя черной стрелой.
Прозвучал сигнал боевой тревоги. Летчики бежали к машинам, застегивая на ходу лямки парашютов.
После короткого разбега машина за машиной вонзались в небо.
Соединение выстроилось в воздухе клином и пошло навстречу врагу.
Это был третий вылет за сегодняшний день.
Две девятки новеньких самолетов, вооруженных каждый восемью пулеметами, разбившись на мелкие звенья, решили разрушить строй советских летчиков ударом с флангов.
Групповой бой завязался сразу на трех этажах неба.
Командир соединения, выбрав головной самолет противника, ринулся на него. Но враг, скользя на крыло, ушел в сторону. Здесь, вдали от гудящего клубка воздушной битвы, началось единоборство двух самолетов.
Выходя из различных фигур, противник каждый раз бил с длинной дистанции короткими очередями по самолету командира соединения. Но тот успевал увернуться от дымящихся лучей трассирующих пуль и все ближе подбирался к противнику, и вот, когда расстояние сильно сократилось, машина, рванувшись на полном газу, ринулась в лоб врагу. Бешено ревущая, чудовищно длинная очередь огня заглушала шумы битвы, и самолет врага в тех местах, где его фюзеляжа коснулись узкие цветные струи, стал распадаться на части. Словно отсеченное, падало крыло его, кувыркаясь в воздухе.
Это сливающийся в единый секущий удар пунктир пробоин разрезал машину на части.
Тактику секущего удара по трассе, одного-единственного удара, наносимого противнику при сближении, как наносят его кавалеристы клинком, — такую тактику применяли наши летчики, получив в свои руки этот длинный, несгибаемый клинок огня пулемета Скворцова…
Вслед за истребителями появились вражеские бомбардировщики; поблескивая стальной кольчугой, они скользяще ринулись вниз, чтобы сбросить бомбы.
Командир соединения швырнул свою машину навстречу бомбардировщику. Не спуская взгляда с коллиматора, где в рамке прицела, в крестовине его нитей, запутался грозно растущий силуэт, командир нажал гашетку.
Орудийный залп, ударивший навстречу несущемуся с чудовищной скоростью бомбардировщику, пробил насквозь его кольчужное стальное тело.
Гигантская машина на мгновение, казалось, остановилась и вдруг в странной тишине стала разваливаться и многотонной грудой исковерканного металла посыпалась вниз.
Долго еще в воздухе кружились куски обшивки, черные клочья.
Советские летчики, разогнав и уничтожив противника, возвращались на базу.
За многие месяцы войны наши летчики накидали с неба на землю немало совершенных вражеских машин.
Приземлившись на аэродроме, устало скидывая с плеч тюки парашютов, летчики уходили в землянки, чтобы после работы, как следует поужинав, завалиться спать.
Возле одной из машин стоял молодой летчик, недавно прибывший в часть, и гневно допрашивал механика, почему он выдал ему неполный боевой комплект огнеприпасов Механик утверждал, что комплект был полный, а летчик, раздражаясь, повышал голос.
К спорящим подошел командир соединения. Выслушав жалобу летчика, он с улыбкой сказал:
— А ну, принесите сюда стволы пулеметов.
Механик, отвинтив стволы, положил их, еще горячие, на фанерный ящик.
Синяя сталь стволов была покрыта всеми цветами радуги: это были побежалые цвета, они свидетельствовали о том, что пулемет поработал как следует.
— Ну, что же вы скажете? — спросил командир летчика.
Тот виновато улыбнулся и, оправдываясь, сказал:
— Товарищ командир, ведь я только несколько раз гашетку нажимал.
— Но сколько, по-вашему, вы дали выстрелов?
Летчик назвал цифру.
Командир расхохотался, потом серьезно сказал:
— Это пулеметы Скворцова, тут не арифметика, а высшая математика огня. Теперь вы понимаете свою ошибку?