Табуретка хрустнула и рассыпалась.
— Господину Дееву гробы строгать, мундир покойнику! — крикнул Щсптев и сердито подхватил новую табуретку.
Борис вздрогнул и похолодел. Это была его табуретка.
Табуретка казалась ему литой из единого куска.
Тончайшую, как папиросная бумага, стружку научился снимать Борис с дерева. Шершавой наждачной бумагой он шлифовал каждую деталь.
Он наизусть помнил, в каких местах сквозь желтую ткань дерева просвечивают, как родимые пятна, коричневые срезы сучков. И это понятно, потому что вещь, с любовью созданная человеком, будет казаться ему всегда самой красивой вещью на свете.
Мастер держал в руках табуретку, осматривая ее с явным пристрастием. Он даже провел сиденьем по щеке, чтоб убедиться в качестве шлифовки. Потом грубо, с размаху, поставил табуретку на большую чугунную плиту и, присев на корточки, стал глядеть под ножки табуретки, ища просветов.
Борис не дышал.
Щептев встал, отряхнул с колен опилки и тихо, недоверчиво произнес:
— По форме предмет подходящий. Но мне характер важен.
Мастер припал к табуретке и, растопырив локти, стал рвать ножки ее в разные стороны.
Борис слышал сопение мастера, и сердце его стучало.
Вдруг Щептев, прервав испытание, посмотрел на учеников, слабо улыбнулся, словно собираясь сказать им что-то приятное; но внезапно лицо его снова приняло яростное выражение, и он вторично обрушился на табуретку.
«Что-то хрустнуло. Или это стружка под ногой?» — Борис закрыл глаза.
Он открыл их, ожидая увидеть кучу деревянных обломков.
Щептев сидел на его табуретке, задумчиво вытирая фартуком руки.
— Скворцов! — сказал Щептев, расправляя на коленях фартук. — Если тебе цифру надо, так я «пять с плюсом» выдам. Мне не жалко. — Потом, подняв голову, спросил: — Ты знаешь, где душа у человека? — Выждав, Щептев постучал пальцем по табуретке: — Вот где, в труде человека она спрятана.
Мастер встал, чистой изнанкой фартука вытер табуретку, снова внимательно и нежно осмотрел ее и бережно отставил в сторону.
Громко задребезжал звонок.
Ученики собирали инструменты.
Щептев подошел к Борису и тихо сказал:
— Я твою табуретку в мастерской пока оставлю. Отдыхать на ней буду. Понятно?
ФИЗИК ГУСЕВ
Он входил в класс всегда поспешно и как-то боком. Не дожидаясь тишины, он начинал говорить. На скулах его тощего лица вспыхивали и гасли розовые пятна.
Вицмундир висел свободно на его тощем и длинном теле, голая тонкая шея торчала в широком воротнике, как медный пест в ступке. Костлявое лицо выражало всегда мучительную тревогу и беспокойство.
Он не выносил, когда ему смотрели в глаза. Зная эту слабость Гусева, ученики с мальчишеской жестокостью не сводили пристального взгляда с его бегающих глаз.
Кроткий и безвольный Гусев был беззащитен перед учениками — они могли проделывать на его уроках все, что им было угодно.
Но даже самые дерзкие ученики, ведшие изощренную войну с учителями, не решались слишком обижать его.
И вот почему.
У Гусева в первые дни войны убили на фронте сына. И физик Гусев у себя на квартире устроил лабораторию — он работал над изготовлением нового, совершенного артиллерийского снаряда. Тощее жалованье учителя целиком уходило на эти работы.
Он иногда заговаривался на уроках. И ученики не перебивали его, терпеливо ожидая, когда учитель очнется сам. Бессонные ночи в лаборатории изнуряли Гусева.
Во время переэкзаменовок, приходя на квартиру к физику, ученики не приносили с собой живых мышей, сверчков или ужа в мешке, как это они проделывали иногда с другими учителями.
Почтительно осматривая полки, уставленные различными приборами, они предлагали Гусеву помощь в его опытах.
Но Гусев, ставя отметку, заикаясь, торопливо говорил:
— Благодарю, господа, но я ничего не изобретаю.
Провожая ученика в переднюю, он подавал ему с вешалки пальто и растерянно повторял:
— Вы не верьте, это только глупые слухи, я ничего не изобретаю.
Борис отдал бы все, чтобы попасть в лабораторию Гусева и стать его настоящим учеником.
Отвечая урок, Борис хотел отличным знанием предмета заслужить внимание физика. Но Гусев, рассеянно слушая, вдруг прерывал его и, попросив дневник, равнодушно ставил «пятерку».
И несмотря на то что ученики не могли побороть искушения смущать Гусева гипнотическими взглядами, они гордились своим учителем и были уверены, что за свой снаряд Гусев в скором времени получит награду.