- Само собой, - ухмыльнулась Тинка, - мне же море по колено, не как некоторым утопленничкам, которым речка как океан, чуть не туда шагнул – и уже караул кричи! – прошипела вполголоса.
- Это вы про что гутарите? – вмешался в разговор подошедший Серёга Петров.
- Да вот новенький говорит, что обожает вместо «Войны и мира» «Майскую ночь, или Утопленницу» Гоголя, - съязвила Тинка, хитро блеснув глазами. Она решила сама нападать, чтобы не дать над ней покуражиться.
Нападение, говорят, лучшая от стыда защита. Ей и в голову не пришло, что это Вадим должен чувствовать себя неудобно: наехал на неё лодкой и сам же пошёл ко дну, парень, а не умеет плавать - это ли не позор!
Но странно, почему-то стыдилась она. Ей казалось, все будут смеяться, если узнают, как Тинка спасала новенького – тащила на себе, дула в рот, ревела белугой. Наверное, Вадим подумал о том же самом, потому что страшно смутился, прикусив нижнюю губу.
- Не связывайся ты с Маслёной, - посоветовал ему Сергей, когда они вернулись за свою парту, - у неё язычок как бритва, отрежет – не пожалеет, скажешь ей слово, а она в ответ – десять. Лучше её не задирать, тогда она трогать тебя не будет, я с ней за одной партой лет шесть отсидел и нрав Тинки изучил. А так она, в общем-то, ничего, может и списать дать, и подскажет, и не сплетничает, не воображает, как некоторые. А ты что от неё хотел?
Вадим не ответил. Он злился на эту упрямую светлоглазую девчонку, которая не поняла его и не позволила ему должным образом выразить благодарность ей за спасение на реке. Ведь тогда он забыл это сделать и чувствовал себя перед ней обязанным. Злился и на себя, что не смог как следует, без выкрутасов, по-простому сказать девочке спасибо, обязательно надо было выпендриться, поддразнить её.
Глава IV
Сообщение Эммы о том, что в понедельник класс поедет в Расстреляево, помогать копать картошку колхозу, и будет жить там целую неделю, как и другие старшие классы, все встретили на «ура». Ещё бы, можно не только отдохнуть от уроков, но и пообщаться вместе, так сказать, в походных условиях. В деревне их распределят на постой по квартирам колхозников, как было в прошлом году.
Добирались до Расстреляево на нескольких грузовых машинах. Все классы перепутались между собой, каждый ученик сел, куда захотел. Тинка с Милочкой пробились поближе к кабине, уселись на первую лавочку.
Одноклассников в машине оказалось немного, с облегчением Тинка отметила, что Руслан поехал в другом грузовике. Алёнку не отпустили в колхоз родители: она в прошлом году долго лежала в больнице. Но проводить подружек пришла, завистливо даже всплакнула на прощание.
Вадим залез в машину одним из последних. И сразу заметил у кабины Тинку – в белой косынке и коричневом старом лёгком пальто. И почему-то на душе у него стало необыкновенно весело. Радостно засияло в глаза солнышко, пробившись сквозь тучи; утренняя осенняя прохлада отступила, и почувствовалось приятное тепло, словно на дворе стояла не вторая неделя сентября, а середина мая.
Все сидели лицом к движению машины и, когда та взлетала и подпрыгивала на ямах и кочках, громко вскрикивали, смеялись и изощрялись в шутках по поводу умения, вернее, неумения шофёра водить грузовик.
- Он не водила, а сапожник, причём безрукий! - орал Генка Карпов из 9 «б». – Думает, мы валенки, можно нас трясти, мять и катать, сколько его душе угодно!
- Нет, он думает, что везёт скот на бойню! – острил десятиклассник Сергей Раевский, рыжеволосый, с веснушками по всему лицу, сын Эммы Степановны, мечтающий затмить славу клоуна Юрия Никулина. Его ужимки и жесты действительно всегда вызывали улыбку, даже если он не хотел казаться смешным. - Чем больше помрёт в пути, тем меньше придётся платить скотоубойщикам!
Тинка не осталась в стороне от общего поединка в острословии, съязвила:
- Расстреляево не Нагуляево и даже не Париж, и не Уфа, что же вы хотели!
Потом сравнила шофёра с Незнайкой, угнавшем машину у Фунтика и Шпунтика. Вадим слушал, как шутили ребята, и радовался, что не дал бабушке уговорить себя не ехать на картошку. Она рисовала страшные картины каторжного труда, утверждала, что Вадим с его хрупким телосложением и отсутствием огородного опыта не выдержит. Но он всё же настоял на поездке. И вот со всеми вместе трясётся в машине – и невероятно счастлив!
После часовой дороги, пролетевшей как миг, оказались в небольшой деревне, названной Расстреляевым из-за расстрела здесь красных большевиков белыми в 1919 году. Правда, говорят, позже красные тоже постреляли тут всех приверженцев белой власти. Такая вот кровавая земля была в этой деревне, считавшейся центром колхоза, где караярским школьникам предстояло убирать картошку.