– Вы живете в аквариуме?
И тут Илан понял, что на его плече опять полотенце, на этот раз маленькое, для рук. Он хотел достать горячее блюдо из духовки и повесил полотенце на плечо. Ответить что-то внятное он был не в силах. Девушка поняла, что тот опять потерял дар речи, и решила объяснить падение коробки, на которую уставился молодой хозяин лавки.
– Я так поняла, что вас под водой можно было дозваться только громким грохотом головомойки с сахаром,– сказала полушепотом молодая посетительница лавки и еле слышно хихикнула.
– Хилай! Опять ты хохочешь? Ты извинилась за коробку? Иди мне помоги лучше перенести все это на кассу,– произнесла ее мама с нежным мелодичным акцентом.
Мама с дочерью занялись подборкой сладостей, которые должны были непременно подойти не по вкусу, а по цветовой гамме к праздничному столу. Мама отошла к другой стойке, а Хилай продолжала стоять и, пытаясь сдержать улыбку, периодически поднимала взор через полки, смотрела в щель на бледное лицо светловолосого молодого человека, чье имя она даже не пыталась узнать. Она его уже назвала именем, которое, по ее мнению, больше всего ему подходило – Саанди.
Илан собрал в очередной раз выпавшую коробку и пытался собраться с мыслями. Потом он много раз вспоминал этот день и сам не знал, откуда у него тогда появилось столько сил, чтобы встать лицом к этой светящейся девушке, волосы которой окаймляли лицо, словно лучи солнца. Встать и тихо спросить: «Могу ли я вас увидеть вновь?»
Хилай кокетливо закатила глаза и собрала губы в наигранной задумчивости.
– Завтра в два часа на ярмарке я буду одна, два часа дня, как вы понимаете! – тихо произнесла она и тут же отвернулась от Илана со свойственной ей резкостью, словно птичка, которую никогда не поймать человеку, ушла быстрым шагом к маме.
Илан еще несколько мгновений после их ухода стоял в рассеянном состоянии, пока отец его не окликнул. Видимо, не первый раз.
– Опять твои мысли летают где угодно, но никак не там, где им следовало бы, – с неподдельной злостью сказал отец.
Затем, как любой отец, который может увидеть в делах любви всю обратную сторону карты, дернул сына за плечо и, уставившись ему в глаза серьезным взглядом, четко произнес:
– Даже не смей смотреть на девушек не из нашего близкого окружения, а другой национальности – и во сне не видать тебе! Иди, занимайся делами,– показал отец, своим привычным жестом правой руки отправив сына на кухню.
Илан вошел на кухню и сам не понимал, что происходит с ним. Там, где в груди ему казалось, что располагается сердце, было очень тепло и как будто чувство спуска с высоты свободным падением. И он поймал себя на том, что широко улыбается, а собрать губы обратно, чтобы задавить улыбку, у него никак не получается. Спустя некоторое время он заметил в левой руке полувлажные кусочки сахара. Рука были раскрашены в красный цвет. Сахар он выкинул, руку вымыл, а из коробки, сам не соображая зачем, он взял один кусок сахара и положил в приоткрытый в улыбке рот. Он до этого дня не осознавал сладости и ценности этих маленьких знаков любви, которыми его угощали на обручении соседей и друзей. Он всегда их выбрасывал, так как ни вкуса не понимал, ни оформления. Да и с момента своего первого знакомства с этой коробкой у него были четкие выученные уроки – найти виновного, чаще себя самого, и ликвидировать из жизни. По кусочкам. И вот впервые, попробовав их именно в том состоянии, когда душа предрасполагает, именно с теми чувствами, которыми необходимо владеть в сердце, от присутствия этих кусочков на вкусовых рецепторах языка он осознал, какое же это блаженство! Переплетение кислоты вишни с невыраженным сладким вкусом коричневого сахара. Казалось бы, противопоставление двух противоположностей, совмещенных в единое слияние. Схождение двух краев света именно в той точке, где идеальнее всего раствориться друг в друге.
Глава 7
Илан с утра встал раньше всей семьи, если можно было бы сказать, что он вообще спал. Приняв душ, сам погладил себе любимую рубашку и натянул чистые джинсы. Не забыл даже надушиться туалетной водой, которой подарила ему Ирит в день рождения, когда ему исполнилось 18 лет. На кухне помог маме накрыть на стол для семейного воскресного завтрака, после которого отправился с отцом в магазин. Он исправно проработал с отцом бок о бок до обеда. Был излишне, но абсолютно искренне вежлив со всеми клиентами ввиду своего отличного настроения. Отец глядел на сына и не понимал его преображение. Возможно, он догадывался о состоянии сына, но, как нам всем свойственна масса вариантов самозащиты от болезненных мыслей и неудобных идей, отец решил для себя выбрать самый лучший из вариантов самообмана – сын, наконец, созрел, чтобы стать отцу настоящим напарником и компаньоном. От этих мыслей у Исмаила тоже было прекрасное настроение.