– Да, пап, у меня болит желудок опять. Я не хочу уезжать на праздник и нарушать диету, – еле договорила Хилай, так и не подняв взора на отца.
– Нандини, все решено, ее надо обследовать! Надо найти хорошего гастроэнтеролога в городе N. и непременно ее показать! – Отец не на шутку разволновался.
Мама все поняла и успокоила супруга, что, если не пройдет, обязательно покажутся доктору. Сама же перед сном заглянула в комнату к Хилай и сказала лишь одну фразу перед пожеланием спокойного сна:
– Хилай, ты знаешь наши обычаи, прошу, не забывай соблюдать эти рамки.
В это мгновение девушке хотелось исчезнуть, лишь бы не слышать эти слова. Ничего не сказав, она просто повернулась на другой бок и легла спать. Сон пришел к ней совсем не скоро.
В третий день фестиваля Илан, просидев обязательные две утренние пары, выехал к Хилай и ровно в два часа дня был у ворот ее дома. Хилай его предупредила надеть футболку в этот день именно белого цвета, как символ света. Про краски и обряды праздника она ничего ему так и не рассказала.
Когда он вошел во двор ее дома, то увидел ее в белой хлопковой лехенга-чоли, которая контрастно выделяла ее загорелую кожу рук, шеи и живота и гармонировала с ее белоснежной улыбкой. Волосы как всегда были распущены в длинные мелкие завитки правильной формы. Сам Илан приехал в белой свободной футболке и светло-голубых джинсах. Они вошли в холл большого прохладного дома, уютно обставленного в светлых тонах. Пол был покрыт белым мрамором, поэтому его взору сразу же попался огромный поднос на полу в холле диаметром почти метр, в котором были насыпи в виде маленьких гор ярких порошков всех цветов радуги. Горок было много, цвета повторялись в шахматном порядке. Он подошел к подносу, бросил в угол коричневого дивана свой рюкзак, сел на корточки и спросил, что это.
– Это краски. Порошковые краски. Сегодня третий день фестиваля красок. Мы обычно в этот день разукрашиваем друг друга в разные цвета этими красками,– объяснила она и села с ним рядом на пол.
– То есть? Прямо этими красками? И по телу?
– Да!
– Тогда я могу тебя разукрасить прямо сейчас? И тебе не страшно за свой белый красивый наряд? —спросил Илан, немного не веря в происходящее, сел в раздумье на колени и выпрямил спину, сложив руки на бедра.
– Да, можно. И ты одет в белый, потому что именно так мы и одеваемся. Хочешь, я могу начать, если тебе пока не все ясно?
Девушка положила раскрытую ладонь с выпрямленными пальцами посередине нескольких холмиков так, что ее рука раскрасилась в несколько цветов. Она взглянула вопросительно на Илан, приподняв левую бровь.
Через мгновение, как только он одобряюще кивнул, она резко подняла его футболку и приложила свою руку на левую половину его груди ровно по проекции сердца, подержала пару секунд так руку, глядя ему прямо в глаза, и убрала ее. Он все еще не понимал, что происходит, но что-то внутри него было сильнее его мозга и понимания. Эта сила заставила его утопить в краски левую руку, и он почувствовал каждый из этих цветов, он вновь был в мире своих красок и кистей. Он водил красками по ладони, смешивая цвета, и ловил каждый полутон на границе этих волшебных порошков. Потом он взял еще краски и еще мешал их, потом начал смешивать их прямо на подносе. Затем… он повернулся к Хилай с полностью раскрашенными руками и обеими ладонями провел по ее щекам, шее и рукам до кончика каждого пальца. Он вновь осознал и ощутил вновь уже ранее изученный урок жизни, что красоту и вкус необходимо чувствовать там, где это действительно уместно. Только там можно встретить резонанс внутреннего желания, восприятия и их зеркальное отражение в окружающем мире. Ему ярко вспомнился вкус коричневого сахара в вишневой пудре после того, как он встретил Хилай.
Не всем в жизни дается сразу идти прямым путем к своей мечте, цели и любимому делу. Чаще жизнь готовит хитрые и витиеватые пути, по которым необходимо пробираться до победного финала. Но если путь сложный, а проходящий его марафонец силен и устойчив в своих чувствах и желаниях, то финальная точка достижения вдвойне блаженнее. Невозможно почувствовать вкус еле сладкого чая, если есть при этом конфеты. Но если запивать каждый кусок сладкой конфеты терпким чаем без сахара, то можно почувствовать всю сладость и уловить каждую нотку вкуса конфеты. Такая же ситуация с духами. Если прийти в парфюмерный магазин, то все запахи в какой-то момент сливаются и вскоре вообще сложно отгадать, новый ли этот запах или все еще шлейф от предыдущего. Тогда в помощь приходит кофе. После него можно уловить самый тонкий аромат и наслаждаться вдвойне им. Илану жизнь преподнесла и терпкий чай, и горький аромат кофе. Лишившись в детстве любви к сладкому и возненавидев свою страсть к краскам благодаря грустному опыту боли, он вновь их приобрел с ней, с той, которая дарит этот резонанс двойного чувства не только вкуса и аромата, но и позволяет уловить максимальную силу и мощь своей любви и ее последующее послевкусие. Он с ней понял, что его чувства не только зависят от его внутреннего восприятия, но и от внешнего образа преподношения их. Если бы он мог сравнить это состояние, то описал бы его так: представив, что эту конфету или духи после длительного лишения не просто дали ему в руки попробовать, а преподнесли в красивой упаковке, в момент самого лучшего настроения на верхушке высокой горы с прекрасным видом, со свежим воздухом, от которого хочется летать, и с красивой музыкой, звучащей из рук живого оркестра. В мире всему свое время и своя атмосфера и антураж.