Этот урок жизни очень хорошо уже был знаком мальчику, и он был одним из тех, что заставляли его чувствовать неприятные, иногда взрывающие изнутри волны негодования. Бывало, он громко начинал плакать от этой волны возмущения, но если с мамой, сестрами и братьями была помощь, поддержка, сочувствие тому, что ему против его воли и желания перечили, то с отцом это было обычно ситуация со стеной, которую не пройти. Этот урок жизни можно было описать одним словом – лишение. И преподавал его именно отец чаще всего, в те редкие минуты своего пребывания с мальчиком.
С тех пор, как наступил тот день, когда все веселились, зажгли эту оранжевую струйку, которую задул его отец, с этого дня в лексиконе папы появилось еще одно слово, обращенное к Илану. Это слово отдавало какой-то волной удара воздуха от сильнейшего ветра в нос и рот, когда перекрывается дыхание и невозможно вдохнуть. Такое жуткое ощущение бессилия перед неестественным закрытием потока воздуха самим же воздухом. И это слово было «Мужчина». Как оказалось в последующие годы жизни мальчика, это существо – мужчина – не должно было уметь плакать, хныкать, просить, уставать, должно было зарабатывать деньги (Илан смутно понимал, что это, но это было необходимым качеством), должно было быть сильным, терпеливым и стойким. Также были такие качества, которые считались неподходящими для этого образа: любить красоту и созерцать ее, рисовать, ощущать и чувствовать краски пальцами, писать стихи и многое другое. Однажды, когда ему уже успели зажечь 3 свечи на торте, которые он гордо на этот раз задул сам, он подошел к маме после очередного скандала с отцом. Скандал случился по поводу какого-то пустяка со слов отца, от которого Илану стало очень горько. Хоть оценка ситуации уже была дана, и это очередной пустяк, почему-то малыш был очень расстроен и громко с протестом плакал. Ханна мыла посуду, ее руки были измазаны в масле. Оценив ситуацию, она взяла сухое полотенце и просто протерла руки, так как вода навряд ли помогла бы в этой ситуации быстро. Она нежно улыбнулась и обняла его, поцеловала, посадила к себе на колени. Мальчик чуть успокоился и прижался к маминой груди, спросил, почему она сделала его мужчиной, а не таким, как Идит или Ирит? И тогда она начала залечивать его очередную рану как обычно своими придуманными на ходу маленькими сказками, которыми она баловала всех своих детей, а ее саму – ее мама, а маму – бабушка.
– Давным-давно жил один маленький котик, а звали его как? – начала свой рассказ мама.
– Гонки!
Это было любимое имя малыша, которое давалось всему, что могло существовать в его мире! Муравей, стрекоза, машинка, кот— что угодно! Имя выдавалось всем одно —Гонки. Тут взгляд Ханны попал на красную машинку без одного колеса у стены на полу кухни, и она продолжила:
– Да-да, котик по имени Гонки. Он был такой славный и милый. У этого котика были машинки, очень быстрые, с большими колесами, с маленькими, те, что побольше, и те, что поменьше, красные, зеленые и еще какие цвета?
– Синие! Были еще синие!!! – сказал малыш с покрасневшим носиком.