Лето было жаркое, как и каждый год в его родном городке. Он писал свои работы порой вечерами с Хилай вместе. Эти картины, по его мнению, получались с большими деталями жизни, чем написанные в одиночку. В них как будто некая энергия вдыхала жизнь и более насыщенные краски. Они были такими, что казалось, будто они дышат и живут своей жизнью. Хилай могла с ним безмолвно сидеть и наблюдать до трех-четырех часов. Потом забирала незавершенные картины к себе домой и прятала в своей комнате, пока в следующий раз у Илана не возникала муза вновь рисовать и доводить до совершенства свои работы.
Порой он все также выбирался вечерами после ужина к другу Дову и дедушке Рахамиму. Мужчины могли до самой поздней ночи разговаривать о жизни, о мудростях судьбы и о смысле бытия. Теперь молодые люди не только слушали, но и достаточно часто высказывали свое собственное мнение и видение мира. Рахамим очень тонко видел это взросление молодых мужчин. И однажды в такой встрече он заметил:
– Да, так необычно смотреть, как растет твой сын и однажды он становится отцом и занимает твое место в своей семье. Это очень большая гордость для отцов. Но вот наступает момент, когда не просто плод на дереве твоего сада поспел, а еще и его косточка… Она способна к зарождению новой жизни, готова дать свое начало целому дереву. Это воистину нечто слишком великое для моего понимания. Я пока просто наблюдаю за вами, ребята, и восхищаюсь дарам жизни. И надеюсь, доживу до того момента, когда увижу молодые саженцы на плодородной почве жизни, которые дали косточки от поспевших плодов моего дерева. Вот это будет настоящее возрождение. А пока эта иллюзия, покрытая туманом, в моей голове все яснее очерчивает контуры своего силуэта.
Старик остановил свою речь и унесся в сладостные мысли и мечты. Илан не хотел нарушать его полет в мир грез, возможно, воспоминаний о своем дедушке и своей жизни. Поэтому некоторое время все трое молчали. Дов также был весь в своих мыслях, так как ему предстояла уже скорая помолвка и свадьба. Он готовился к принятию своих обязанностей в своей жизни. Илан же желал продолжения разговора. Он хотел окунуть свои переживания в теплые воды их беседы, чтобы сполоснуть их от лишней пыли. Он хотел посмотреть на свою боль и тревогу в чистом виде, взглянуть на них прямо и понять, что он может с этим сделать.
Молодой человек все еще пытался откладывать свое беспокойство за будущее, за отца, за Хилай, за свою жизнь, но с каждым разом ему удавалось это все хуже и хуже. Поэтому в этот момент, когда Рахамим заговорил о семье, Илан решительно объявил себе, что сегодня он обнажит этот момент себе со всеми деталями. Что сегодня он встанет лицом к лицу с этими переживаниями и начнет уже свои первые шаги к развязке.
Рахамим поднял голову, а Илан заметил этот знак его возвращения и тут же хотел родить свою волну беседы. Но друг, к его досаде, его опередил.
– Дедушка, а что ты скажешь, что есть жизнь для тебя? В чем ты ее увидел бы лучше всего?
Рахамим, немного погодя, вступил в свое долгое повествование на тему жизни, что есть она для него.
– Жизнь для меня – это мои дети и мои внуки. Это самое главное достижение моей жизни. Ее главный и основной смысл заключается в моей семье.
Конечно, жизнь – это здоровье. Необходимо сохранить его с самого начала своего пути по ней, так как это самый верный соратник в моменты горя, бед и ненастий.
В жизни важно иметь помимо основной ее сущности, семьи, еще и свою цель. Она меняется с течением времени, преобразовывается, перетекает из одной формы в другую, но никогда не должна исчезать. Потому что любой отрезок жизни без цели – это долгая и скучная дорога к смерти…
В жизни, к сожалению, чаще видят наши недостатки, чем наши достоинства. Так вот, жизнь по-настоящему может быть счастливой, если с нами есть хотя бы один или два постоянных спутника, который замечают наши достоинства хотя бы на том же уровне, что недостатки. Поэтому жизнь без любимой и без близкого друга – одни испытания на прочность.
Жизнь… знаете, она с возрастом становится только интереснее и желаннее. Потому что ее краски и многообразие становятся ярче и шире! – Рахамим внезапно перестал говорить и, хитро улыбаясь, смотрел на друзей, как будто утаил от них какую-то важную тайну счастливой жизни. Ту, которую предстоит им самим раскрыть в жизни.