Непонятно где, то ли в соседней квартире, то ли в репродукторе на пристани, пропищали радиосигналы — десять часов.
Сережа отложил почти готовый флюгер и потянулся за рубашкой.
Рубашка была темно-стального цвета, с блестящими пуговками и погончиками. На левом рукаве, под локтем, голубел суконный шеврон: рыцарский щиток с тремя золотистыми скрещенными шпагами. Над шпагами пламенела звездочка с оранжевыми языками костра. Над звездочкой и витыми рукоятями шпаг полукругом шла желтая надпись: «Espada».
Рубашку тетя Галя купила в «Детском мире». Шеврон вышивала Наташа, она же пришила его на рукав. Трудно было найти голубое сукно, однако Наташа перерыла все лоскутки в шкафу и отыскала обрезок от старого тети-Машиного пальто. Обрезок был большой. Остаток Сережа отдал Женьке Голованову, а тот вытравил кислотой две шпаги на Сережиной военной пряжке. Они как бы скрещивались позади звезды.
Сережа заправил рубашку и стал протягивать в петли на брюках широкий форменный ремень (тетя Галя специально перешивала эти петли, чтобы ремень проходил в них). Пряжка звонко щелкнула, пояс плотно охватил талию, и Сережа сразу почувствовал себя выше и стройнее. Он лихо повязал галстук, схватил со стола черный берет с блестящей «майорской» звездочкой и вышел в коридор к зеркалу. Глянул на себя придирчиво, как командир на новобранца. Еще летом ребята и Олег договорились не ходить в клуб обормотами, быть всегда в форме и «держать марку».
Все было в порядке. Сережа показал язык своему отражению (чтобы не зазнавалось) и крикнул:
— Тетя Галя, я пошел!
Он выскочил на улицу.
День был не такой теплый, как это казалось из окна. С реки тянул холодный ветерок. Сережа поработал локтями, чтобы прогнать озноб, и зашагал вдоль дома.
Посреди пустыря шумели ребята. Но это был уже не шум игры. Сквозь возмущенные мальчишечьи голоса пробивался визгливый женский крик.
Мимо пробежал, как сумасшедший, второклассник Вовка Лебедев и крикнул Сереже:
— Дзыкина мяч отобрала!
В окружении ребят стояла круглая тетя в цветастом халате. Она прижимала к животу красный футбольный мяч и кричала. Кричала о том, какие все вокруг паразиты, особенно дети, и как они отравляют ее несчастную жизнь, и что она не отдаст мяч, пока не придут родители и не расплатятся за все причиненные ей убытки и унижения.
Это была Дзыкина.
Сережа и раньше сталкивался с ней. Один раз — две недели назад — ребята играли с Ноком, и пес по инерции проскочил около Дзыкинской грядки с георгинами и астрами. Грядка была огорожена колышками с белой матерчатой лентой. Нок зацепил хвостом колышек, и лента затрепыхалась. Бдительная Дзыкина увидела это и подняла крик. Правда, тогда она кричала издалека: Нок не любит, когда ругают его хозяина.
Сейчас, видимо, мяч попал в цветы, а Дзыкина, к несчастью, оказалась рядом.
Разговаривать с ней было бесполезно. А что делать?
Прежде чем решиться на стычку, Сережа сделал отсчет. Этому его научил Олег. Он говорил: «Если приходится влезать в неприятное дело или в драку какую-нибудь, сосчитай, как перед стартом. Чем серьезнее дело, тем больше бери отсчет. Помогает справиться со страхом и успокаивает голову, чтобы не напороть горячку».
Сейчас никакого страха Сережа не чувствовал, было просто противно. Однако не уходить же. Отберет мяч насовсем, испортит людям весь день и настроение. И ничего они с ней не сделают, тем более что народ собрался совсем молодой, не старше четвертого класса.
Сережа начал с пяти: «Пять, четыре, три, два, один, ноль!»
— Отдайте мяч! — резко сказал он.
Дзыкина хлопнула губами и уставилась на
Сережу. В ее булавочных глазках появилось злорадство. Не отрывая взгляда от Сережи, она вобрала воздух и заголосила:
— Петя-а!
От пронзительности и стараний у нее получилось: «Пиэтя-а! Пиэтя-а!»
Из открытого гаража появился Петя. Это был широкий лысоватый мужчина с распаренным, как после бани, лицом. Жидкие прядки волос приклеились к его липкому лбу. Он вытирал о мешковатые штаны масленые ладони. Петя раздвинул примолкших мальчишек и встал рядом с Дзыкиной.
— Вот! — выдохнула она. — Опять в клумбу засобачили, шпана проклятая.
Петя осторожно взял мяч за тонкий ремешок шнуровки.
— Здесь общая земля, а не ваш участок, — сказал Сережа. — Теперь из-за ваших цветов не играть здесь, что ли?
Петя не ответил, будто Сережи и не было. Он обвел взглядом всех мальчишек и деловито спросил: