Юэль перевел дух.
Она совсем недалеко. От родителей только и жди каких-нибудь осложнений. Может, есть хоть какое-то преимущество в том, что мама Енни сбежала? Во всяком случае, это избавило его от осложнений с двух сторон. Вполне достаточно одного Самуэля.
Юэль шел по направлению к домам, стоящим прямо у реки. Так вот где она живет. Если только не в Свенсваллене, городе в нескольких километрах отсюда. Она также может снимать комнату в пансионе Ранка прямо у въезда в город. Других вариантов нет.
Девушка остановилась у среднего из трех домов и вошла в дверь. Юэль стал смотреть на окна. Через минуту одно на втором этаже загорелось. Вот где ее дом. Юэль поразмышлял, что это означает. Она может жить у кого-то, кого он не знает. Или же иметь собственную квартиру.
Но раз она не остановилась в пансионе, следовательно, решила остаться в городе. И появилась за прилавком у Энстрёма не на пару дней.
Юэль ждал. Подпрыгивая и притоптывая, чтобы не замерзнуть. Но ботинки действительно были слишком малы. Надо поговорить с Самуэлем. Иначе он сотрет пальцы в кровь.
Потом он перешел улицу и вошел в ворота. Он решил, что если кто-нибудь спросит его, что он здесь делает, он ответит, что ищет человека по фамилии Сверкер. Перед дверью висела доска, на которой наборными буквами были составлены имена жильцов. Во втором ряду слева было пусто. А свет зажегся как раз в том окошке. Может, у нее нет имени? Или она его скрывает? Нет, скорее всего она приехала недавно. Если тут есть портье или сторож, то он, наверно, еще не успел вставить в окошко ее имя. Внизу, под доской, лежали буквы. Юэлю безумно захотелось составить в пустом ряду имя Саломея.
Но он не решился. И правильно, конечно. Вместо этого он поднялся по лестнице. Чтобы никто не подумал, что он крадется, мальчик сильно топал по ступеням. Поднявшись на второй этаж, он увидел на двери слева клочок бумаги с фамилией. Он остановился и наклонился, чтобы прочесть.
На бумажке красными буквами было написано «Матсон».
И что-то еще. Мелкими буквами внизу. Лампа на лестнице светила тускло. Но Юэль все же разглядел надпись «Продовольственный магазин Энстрёма».
В ту же секунду дверь открылась. Юэль вздрогнул и отскочил назад. Не заметив, что у него развязался ботинок. Он наступил на шнурок и очутился на полу.
Перед ним стояла она. Но никаких прозрачных одежд на ней не было. Она была в клетчатом переднике. И держала в руках половую щетку.
— Я думала, ты придешь только завтра, — удивленно сказала она.
Несмотря на шок, Юэль заметил, что был прав. Она действительно говорит со стокгольмским акцентом.
Он встал. «Ну и дурацкий же у меня сейчас вид! — подумал он. — Этого я не предусмотрел».
— Я же сказала, в четверг, — продолжала она. — Сегодня только среда.
Юэль обалдело слушал и пытался понять, о чем она говорит. Он должен прийти завтра?
Вдруг она рассмеялась. Юэль загляделся на ее алый ротик с белыми зубами.
— Чего ты испугался? И где каталог рождественских журналов?
Иногда, оказываясь в особенно трудных ситуациях, Юэль умел не потерять головы. Он даже сам себе удивлялся. Сейчас он понял, что девушка принимает его за кого-то другого. Кого-то, кто должен прийти завтра и принести каталог рождественских журналов.
— Должно быть, я перепутал, — сказал он.
— А где каталог?
— Там, внизу.
Тут он снова почувствовал, что загнал себя в угол. А если она попросит его принести? Что ему тогда делать?
— Энстрём не сказал тебе, как меня зовут? — спросила она.
— Я забыл, — промямлил Юэль.
Она взглянула на него, прищурив глаз.
— Энстрём говорил мне, что Аллану шестнадцать. А тебе не больше четырнадцати.
— Аллан — мой брат, — ответил Юэль.
— Брат?
— Да, брат. И он заболел.
— А тебя как зовут?
— Юэль.
— И ты пришел вместо него? В другой день?
— У Аллана температура, и он бредит. Он сказал в среду, а не в четверг.
— Он сильно болен?
— Он вывихнул колено.
— От этого бывает температура?
— Здесь, в Норланде, это случается.
Она покачала головой.
— Приходи завтра. Сегодня у меня нет времени.
— Хорошо, — сказал Юэль. — Я приду завтра.
Она ушла и закрыла дверь. Юэль почувствовал, что взмок. Завязал ботинок. Когда он собрался спускаться по лестнице, то услышал из ее квартиры музыку. Он приложил ухо к двери.
Ошибиться было невозможно. Элвис Пресли.