— Я тоже, — ответила она. — Но это не я все придумала.
Юэль застыл на месте. Не может быть?!
— А я думал только ты и я знали о нашем уговоре.
— Ну, почти, — промямлила Эва-Лиза. — Но так я не хотела.
— А кто же хотел?
— Все остальные.
— Но почему же ты мне не сказала?
— Я и сама жалею, что не сказала.
Юэль посмотрел на холм. Правда это или нет?
Есть только один способ проверить.
— Покажи мне, — сказал он. — Покажи сейчас. Как надо целоваться. Тогда я поверю тебе.
— Только не на улице, — сказала Эва-Лиза.
— Пойдем за дом. Тут никто не живет. Только старые пилы да топоры.
— В другой раз.
— Я тебе не верю.
Она зло взглянула на него.
— Но я же плакала! Как я могу теперь целоваться? Ты что, ничего не соображаешь?
Юэль засомневался.
— Ну, я подожду, — сказал он.
— Мне надо домой, — сказала Эва-Лиза. — Иначе мои рассердятся.
— А когда? Без этого я тебе не поверю.
— Потом, — сказала она. — Я обещаю.
И убежала. Юэлю показалось, будто гора с плеч свалилась — все же они не поссорились. Но поверить ей до конца он не мог. Хотя и стало легче. Он пошел домой.
Юэль снова проходил мимо станции. Посмотрел за скамейками, не уронил ли кто мелочь. На скамье у стены сидел и спал какой-то старик. Начальник станции Книф отчитывал служащего в билетной кассе. Юэль остановился у большого табло с расписанием, висевшем на стене. Кто-то зачеркнул название города и приписал карандашом:
«Тут не останавливаются поезда. Только идиоты».
Юэль усмехнулся. Интересно, видел ли это начальник станции? И что он об этом думает? Наверно, разозлился до смерти.
Старик у стены храпел. Юэль подумал, что ему, наверно, лет сто, не меньше. Тогда он должен был родиться в 1858 году. Как раз когда Вайат Эрп и Доктор Холлидей шагали по пустынной улице, чтобы покончить с Айке Клэнтоном и его приспешниками.
Юэль сел на скамью и стал болтать ногами. С родителями он просчитался. Но разве можно выбрать век, в котором живешь?
Конечно, Юэль знал, что это невозможно. Глупая мысль. А все-таки забавно.
Если бы можно было выбирать, он мог бы стать одним из ближайших помощников капитана Флетчера. Одним из тех, кто продолжал его дело. Тогда бы он не сидел на всеми забытой железнодорожной станции в компании старика-храпуна.
Тогда мир вокруг него был бы совсем другим.
В том мире шелестят пальмы. И вокруг ходят женщины в прозрачных одеждах.
А он все еще тут! Раздраженный, Юэль подскочил на месте. Громко топнул ногой и толкнул скамейку, чтобы посмотреть, не проснется ли старикашка. Но тот продолжал спать.
Юэль взглянул на часы. Было уже поздно. Магазин Энстрёма уже закрыт. Ему остается лишь пойти к ее дому и позвонить в дверь. Хотя у него нет никакого предлога — ни рождественского журнала, ни забытой варежки. К тому же, может, у нее в гостях тот парень. Который сидел с ней в кино и держал ее за руку. Дело довольно рискованное. Ведь он может запросто вышвырнуть Юэля. Даже в окно. Он может потерять голову от ревности. Никогда не знаешь заранее, как дело повернется.
Юэль стал сильнее качать ногами. С ботинок на пол стекали грязные капли. На полу образовалась карта. Юэль стал придумывать островам имена: «Змеиный», «Шхера доктора Холлидея»[5], «Остров Урвэдера».
Но все еще думал о Соне Матсон.
Интересно, увидит ли он ее когда-нибудь в прозрачных одеждах?
Юэль посмотрел на спящего старика, и решил испытать судьбу. Если ему удастся разбудить его до того, как кто-нибудь войдет в зал, то, значит, он увидит Соню в прозрачных одеждах. Но трясти старика нельзя. И нельзя кричать. Все остальное разрешается.
Если старик все еще будет храпеть, когда откроется дверь вокзала, то можно забыть о своей мечте. Значит таков перст судьбы.
И мальчик принялся стучать по железной ножке скамейки, в то же время поглядывая на окошко билетной кассы. Оно могло распахнуться в любой момент. У Книфа такой слух, что он за десять миль слышит, как идет поезд. Но старик не просыпался. Юэль застучал громче. Старик все храпел. Юэль разозлился. Он что, помер? Мальчик встал и взялся за спинку скамейки, на которой сидел старик. И начал ее трясти. Старик хрюкнул и потер нос. Но глаза не открыл. Юэль тряхнул скамейку так, что она подскочила. Бесполезно. Он знал, что дверь вокзала может открыться когда угодно, и стал лихорадочно соображать, что еще можно сделать. Наконец ему в голову пришло последнее решение. Он подбежал к окошку кассы и стал колотить в него что есть силы. Окно тут же распахнулось. Начальник станции уставился на Юэля.