Юэль улыбнулся. Это была вовсе не кошачья шкура. Всего лишь маленький арабский коврик, который Самуэль как-то купил в одном порту на Средиземном море. Он был не больше половика. Но когда Юэль был маленьким, Самуэль рассказал ему, что коврик этот волшебный. Если ты заболел, то стоит положить его в ноги, и тут же выздоровеешь. Поначалу Юэль верил, что это правда. Но теперь уже нет.
И все же ему нравилось, когда Самуэль брал коврик и клал его в изножье кровати. Пусть он не был волшебным, но все же согревал.
— Пей побольше воды, — сказал Самуэль. — Хочешь, я подниму жалюзи?
Юэль хотел. Жалюзи поехали вверх.
Потом Самуэль ушел.
Юэль лежал и прислушивался к тишине. Нигде не услышишь столько звуков, сколько в пустой комнате. В стене скребется мышка, на кухне свистит из водопроводной трубы.
Пару раз он попробовал сглотнуть. Горло болело. Но не так уж сильно.
Юэль стал вспоминать, что произошло этой ночью. О клятвах, которые он дал Новому году и которые услышали все мертвецы.
О том, как он уронил варежку прямо у могилы Ларса Ульсона, но это ничего не значит. Даже если Ларс Ульсон умер в четырнадцать лет, его-то зовут Юэль, а не Ларс Ульсон. Юэль торжественно поклялся, что будет закаляться и доживет до ста лет. Когда-нибудь на его могиле будет стоять дата — 2045 год.
Юэль подумал, что многие решили бы, что это глупость. Те, кто не понимает.
«Может, я и поступил, по-детски», — подумал Юэль. Но как вести себя, чтобы тебя не считали ребенком? Чтобы казаться взрослым?
Он пошел на кухню и налил себе стакан воды. Поставил его рядом с будильником. Скоро начнется первый урок.
И тут его осенило. Орган! Он совсем позабыл о нем.
У Юэля тут же заболел живот. Когда фрёкен Недерстрём нажмет на педаль, орган не издаст ни звука, и она сразу подумает, что это дело рук Юэля. Юэля Густафсона, которого нет в классе.
«Дурак!» — выругался Юэль. «И почему я заболел именно сегодня?»
Потом он попытался все спокойно обдумать. Он не оставил после себя следов. Никто не знает, что это сделал именно он. Мех мог развязаться и сам собой.
Юэль старался уговорить себя, что все не так страшно. К тому же можно надеяться, что не только он сегодня заболел.
Он почувствовал, что устал. Кроме того, Самуэль прав. У него высокая температура.
Юэль натянул одеяло до подбородка и свернулся калачиком.
Скоро он уснул.
Когда он проснулся, было уже десять часов. Он сглотнул. Горло все еще саднило. Но все же он чувствовал себя лучше. Ему больше не было жарко. Вдруг коврик, лежащий в ногах, все-таки помог? Никогда не знаешь, что может достаться морякам в таинственной лавочке где-то в чужеземном порту.
Юэль сел в кровати, выпил стакан воды и отметил, что все еще не голоден. Но спать больше не хотелось. Он подпихнул под спину подушку и принялся размышлять. Или, может, мечтать? Иногда он и сам не мог точно сказать, в чем разница. Мысли и мечты выплывали из одного и того же места. Откуда-то изнутри, из подземных пещер в его голове. Думать было сложнее, чем мечтать. Нужно сосредоточиться. А с мечтами наоборот. Можно даже не напрягаться. Сейчас ему больше хотелось, чтобы мечты взяли верх над мыслями. Стоило ему начать думать, и его снова охватывало беспокойство, что фрёкен Недерстрём все же догадалась, что это он развязал органный мех. Или что он все же оставил какие-то следы в классе ночью. Вдруг капли воды с сапог попали на пол и составили слово «Юэль»?
Итак, только мечтать! Юэль выбрал одну из своих излюбленных тем, о которых он мечтал наяву. Ведь во сне выбрать не удается. Но когда не спишь, это получается.
О кораблях, решил он. О бригантине «Три лилии». Сестре «Целестины», которая висит под стеклом. Капитан Густафсон лежит в своей каюте, изможденный страшной тропической лихорадкой. Но несмотря ни на что он не сдается. Он по-прежнему командует своим кораблем…
Они не видели земли уже больше пятидесяти дней. Паруса на мачтах обвисли. Пресная вода на исходе. Из еды остались только гнилые галеты. Управлять командой становится все труднее. Люди хотят, чтобы корабль повернул назад. Перед ними лишь водная бездна. Судно вот-вот перевернется набок и отправится на бесконечно глубокое морское дно. К тому же скоро не останется пресной воды. Но каждую ночь перед внутренним взором капитана Густафсона является карта. На ней он видит, что скоро они достигнут земли. Неизвестного материка. И там они ступят на берег, подобный раю.
Вот он уже виднеется. Команда не видела земли шестьдесят четыре дня. Это тропический остров. На деревьях кричат попугаи.
Все еще больного капитана Густафсона выносят на берег. Вдруг кто-то подходит к нему. Сначала он не видит, кто это. Но потом различает, что это голая женщина. Он сразу понимает, что она ему знакома. Но где он видел ее раньше? И тут он вспоминает. Эту женщину, которая подошла к нему на берегу совершенно голой, он видел в одном из журналов, которые Отто в перемену тайком показывал на школьном дворе.