Разговор становился очень забавным. Карл с удовольствием продолжил бы его, по впереди мог попасться еще контрольный пункт. Нужно было поскорее обезвредить немца и свернуть на проселочную дорогу.
- А я слыхал, что партизаны вполне корректный народ,- сказал Карл.
- Корректный народ?! Не смешите меня… Убьют, да еще и сожрут. Им-то в лесу есть нечего.
- А вот вы сейчас увидите, что глубоко ошибаетесь.- Проговорив это, Карл приставил к виску офицера пистолет и приказал:- Остановите машину и не шевелитесь. Спокойно, спокойно… Нина, разоружите нашего приятеля.
Нина вытащила из кобуры пистолет.
- Что за шутки? - простонал офицер.
- Нам, откровенно говоря, не до шуток. Мы партизаны, уважаемый хирург, и, как видите, обращаемся с вами довольно вежливо,- ответил Карл.- Кстати, у вас есть веревка?
- Повесите?
- Нет. Только свяжем. Нина, посмотрите в багажнике.
Нина выскочила из машины. Спустя минуту она крикнула:
- Есть резиновый шланг.
- Давайте сюда.
Офицеру связали руки за спиной.
- А теперь подвиньтесь, пожалуйста.
Карл сел за руль, Нина - на заднее сиденье. Проехав немного но шоссе, Карл свернул па проселочную дорогу.
- Куда вы меня везете? - спросил, еле переводя дух, офицер.
- К партизанам,- ответила Нина.- Не беспокойтесь, они славные ребята.
И ЛОЖКА - ОРУЖИЕ
Самое дорогое у человека - свобода. К ней тянется он с малых лет, как растение к солнцу. Самый тонкий стебелек цветка пробивает грубую корку земли, чтобы выбраться из тьмы к свету, полюбоваться голубым небом.
К свободе рвались все, кто попал за колючую проволоку. О ней говорили, думали, ее видели во сне. Особенно тосковал по свободе Петя. Часто, лежа на спине рядом с Ваней, он тихо пел, на белорусский манер выговаривая украинские слова:
Однажды, пропев, как обычно, свою любимую песню, Петя тихо спросил Ваню:
- Ты умеешь молчать?
- Умею.
Петя пристально посмотрел на него и, наконец, решился:
- Ну, ладно… Открою тебе секрет. Если что случится со мной, хоть вы с бабушкой будете знать. Я.- летчик. Печалин фамилия. Сбили меня под Гомелем. Добрые люди дали одежду, документы. Стал пробираться к фронту, да схватили, проклятые… Сначала погнали рыть окопы, а потом вот сюда. А я ведь здесь бегал босоногим мальчишкой…
Оказалось, что недалеко от станции в поселке живет мать Петра Печалина.
- И она ничего не знает? - спросила Юлия Адамовна.
- Откуда же ей знать! Да, может быть, это и лучше. Батя и братья где-то воюют…- Петя снова лег на спину, вздох пул и, глядя в небо, тихо проговорил:- Мне бы туда. Да из облачка вырваться, да спикировать фашистам на голову…
Ночью, когда все уснули, летчик куда-то исчез. Ваня не первый раз замечал это п решил не спать - дождаться его возвращения. Ясное дело, тут что-то неспроста.
- Где вы были? - встретил он Петю вопросом.
- Спи, завтра скажу…
Ночи стали холодные, темные. Сарай, в котором вповалку спали люди, был ветхий. Сквозь щели в дырявой крыше хлестал дождь, а теперь начали иногда кружить и снежинки.
С нетерпением ждал Ваня утра. Даже сквозь зябкую дремоту звучали у него в ушах слова летчика: «Завтра скажу…»
Но назавтра Петя не спешил делиться с ним своей тайной. Весь день он шептался о чем-то с бабушкой и лишь вечером шепнул на ухо Ване:
- Сегодня поползешь со мной.
- Куда?
- К проволоке. Подкоп будем делать.
- Чем?
- Инструмент один - ложка.
- Ложка?
- Да, брат. Я ею уже солидный проход сделал. Теперь труднее стало под землей поворачиваться. Надо землю относить. Вот ты мне и поможешь… Идет? А теперь вздремнем, пока все уснут. Бабушка нас разбудит.
С той ночи каждый раз, когда замирал лагерь и притуплялась бдительность часовых, они ползли к проволоке и работали там часа два-три. Ваня заползал в проход, который был уже довольно длинен, набирал землю в шапку и подавал летчику.
Тот осторожно относил со в сторону и высыпал с таким расчетом, чтобы днем охрана ничего не могла заметить. Окончив работу, они тщательно маскировали вход и уползали спать.
Работа была тяжелая, адская, но она наполняла радостью их сердца, обнадеживала. Время не казалось таким томительно долгим. Когда есть цель, неизвестно откуда берутся силы.
- Может, я могла бы вам чем помочь? - спрашивала бабушка.
- Нет, вы в той норе не сможете повернуться, как Ванюша.