- Гвардии полковник идет,- толкнул Андрейчиков Луценко.
Офицеры подтянулись.
- Вольно, вольно,- дал команду полковник и, показывая па гестаповца, спросил: - Что хорошего рассказывает этот вояка?
- Посмотрите.- Луценко протянул полковнику медальон.- У него был.
- Медальон моей жены…
Полковник побледнел. Если эта вещь попала в руки гестаповцу, мало оставалось надежд услышать что-либо утешительное о человеке, которому она принадлежала.
- Где вы его взяли? - почти шепотом спросил полковник.
Долго пришлось допрашивать гестаповца, прежде чем удалось установить, что медальон ему «подарил» житель деревни Подлипки - Каспер Зубрицкий.
Офицеры развернули карту.
- Это совсем недалеко.
- Поедем! - приказал полковник.- Времени мало. Торопиться надо…
В ПОДЛИПКАХ
Час спустя «виллис» въезжал в деревню Подлипки. Из всех домов выбежали люди. Они махали руками, взволнованно приветствовали советских офицеров, а когда машина остановилась, плотно обступили ее.
- Здесь живет Зубрицкий? - обратился полковник к людям.
- Здесь, здесь, вон в том большом доме,- ответило ему сразу с полсотни голосов.
Тотчас же по толпе разнеслось:
- За Зубрицким приехали… Достукался.
Уже несколько человек выводили Зубрицкого из дома. У Одноглазого тряслись руки, лицо было бледно как полотно.
- Скажите,- спросил полковник,- вы дали немцу этот медальон?
Зубрицкий с удивлением рассматривал медальон, как будто видел его впервые.
- Нет,- ответил он наконец.
- Милый человек,- сказал полковник как можно ласковее. Он не знал, с каким «милым» человеком имеет дело. Думал, что крестьянин просто испугался.- Милый человек, для меня это очень, очень важно.
- Не знаю,- угрюмо повторил Одноглазый.
- Надо было пленного захватить,- шепнул Андрейчиков.
- Жалко,- проговорил полковник печально.
- Может, мы чем-нибудь сможем помочь, товарищ? - спросили стоящие у машины крестьяне.
- Не знаете ли вы, кому принадлежала вот эта вещь?- поднял полковник медальон.
- Покажите.
Медальон стал переходить из рук в руки.
- Может, кто покупал что-нибудь за это,- разъяснил Луценко.- Или подарил кому…
Наконец медальон попал к старому Анджею. Тот, почти не рассматривая его, крикнул:
- Сейчас… - и торопливо зашагал к своему дому.
Все в напряжении ждали. Зубрицкий, воспользовавшись тем, что на него никто не обращает внимания, поспешил скрыться.
Но вот появился старый Анджей в сопровождении двух мальчиков. Мало кто в деревне знал, что Анджей прячет у себя Янека и Ваню. Любопытство возрастало.
- Нашелся Янек…
- А это чей, второй? - шептались в толпе.
Когда наконец Анджей с ребятами подошел к собравшимся, все расступились.
- Он…- сказал дед Анджей, показывая на Ваню. Кашель не дал ему договорить.
Первое, что бросилось в глаза растерявшемуся Ване, это была красная звездочка на светло-серой папахе. Она горела ярко, сливаясь с родными, дорогими чертами лица…
- Папа! - хотел крикнуть Ваня, но звук застрял в горле.
- Там, на карточке, его отец,- пояснил, откашлявшись, дед Анджей.
- Ваня, сын мой! - прошептал полковник п крепко прижал мальчугана к груди.
И в толпе пронеслось:
- Сына полковник нашел…
- Ох, какое счастье…
Женщины стали вытирать глаза платками, некоторые мужчины тоже проводили украдкой по лицу рукавом.
Поблагодарив старого Анджея, полковник посадил счастливого Ваню в машину и приказал шоферу:
- Езжай…
РЕФОРМА
Не успели люди разойтись по домам, как на дороге снова показался «виллис».
- Вернулись! - обрадовался Янек.
После внезапного отъезда Вани, ему стало так грустно, что он чуть было не заплакал.
- Не печалься, мальчик мой,- успокаивал его старый Анджей.- Полковнику сейчас некогда. Время горячее. Они еще к нам когда-нибудь заедут…
Машина, подпрыгивая на ухабах, мчалась к деревне. Уже можно было разглядеть сидящих в ней военных.
- Не полко-овник,- разочарованно протянул Янек.
- Вроде польский офицер,- сказал кто-то.
В деревне давно знали, что бок о бок с Советской Армией сражается новое, демократическое Войско Польское. Все ждали встречи с земляками-избавителями.
- В самом деле, польские офицеры.
- Смотрите, смотрите,- крикнул кто-то.- Это же наш Та-дек Боровский.
- Тадек? В самом деле, он…
У Янека радостно дрогнуло сердце: «Тадек Боровский… Неужели папа?»