Не брать на руки.
Вообще, как можно реже прикасаться.
Иначе обязательно навредим или себе или ему.
Но не так это просто.
Мальчишка агукает в манежике, рад меня видеть, не понимает – где я так долго была?
Что, поросятина, хочешь быть единственным ребенком в семье?
Эгоист несчастный!
Я тоже эгоистка.
Не хочу опять в больницу.
Держи бутылочку и не крякай.
Вернон скоро превратится в свою тень.
Он слишком много на себя взвалил.
Слишком перепугался.
И слишком привязался к мелкому.
Нельзя просто вычеркнуть почти полгода совместного агуканья, замены пеленок и беготни по парку.
Но своего нерожденного ребенка жальче.
Первую неделю после моего возвращения жили, как при тикающей коробке.
Сапер приехать отказался, а о край постоянно спотыкаешься и думаешь – сейчас й*****.
Но взрыва все нет, на коробку начинаешь кидать ключи и зажигалки. А тиканье используешь как метроном.
Мы опять привыкли к странностям.
Постепенно отучая мальчишку проситься на руки.
Нет, паршивец, нет!
Забыл, чем прошлый раз это для тетушки Пэт кончилось?
Это ты виноват был! Вот я тебе!
Иди ногами! Быстро иди!
Однажды Вернон вернулся с работы с совершенно серым лицом и сказал, что “Креббит” готовит рейдерский захват “Граннингса”.
Я угадала только название нашей маленькой фирмочки.
Нет, я неоднократно слышала словосочетание “рейдерский захват” по телевизору и читала даже. Но как-то не вникала в подробности – как конкретно, в деталях, его проводят и как нам этому противостоять.
Муж хлопнул виски, которое я, как положено хорошей жене тут же накапала для успокоения, вместо корвалола, потер лицо ладонями и сказал, что денег в семье будет еще меньше. Сейчас все, что только можно, придется бросать на спасение “Граннингс”.
А с деньгами и так был не фонтан.
Фирмочка пока развивалась и больше тянула на себя, чем приносила прибыль.
Да еще наши, как их муж окрестил, “демографические проблемы”.
Приходилось платить за многие вещи, которые до этого я делала сама: глажку, уборку...
И все витамины, фрукты, рыбий жир – все тянуло деньги.
Детское питание, моющие средства, починка телевизора и посудомоечной машины – опять расходы.
А техника рядом с мелким ломается – ужас просто. Я говорила, нет?
Больницы вообще отжирали деньги, словно я не к докторам хожу, а к стае фунтоядных крокодилов.
И ходила я туда удручающе часто.
Была на особом учете, как коллекционер патологий.
Нет, мелкий больше не чудил.
И так хватало и нервов и нагрузок.
Я так хочу тебя, сыночек!
Но мне так сложно тебя нормально выносить!
Твоя мамочка так виновата перед своим Дадлипусечкой.
Да, УЗИ показало, что у нас мальчик.
И как утягивать пояса, с моим-то пузом?
Потянулись черные дни.
Вернон почти что переселился в офис, ночуя там на диванчике в приемной.
Я попросила его развернуть стол так, чтобы он сидел спиной к окну в своем офисе на 9 этаже. А то мало ли.
Он поклялся, что сделает.
я так легко плакать стала!
Пока терла плиту, маленький террорист залез в мойку и принялся за дело: окунал ложки в мыльный раствор и складывал к чистой посуде.
Да что ж ты делаешь, поросенок!
Спустила его на пол.
Меньше, чем через минуту он уже восседал на прежнем месте и с упоением лупил половником по какой-то кастрюле.
Ох, ну хоть так!
Зато точно слышно, что он нигде не шкодит.
Уважаемая покойная сестрица.
С супругом.
Надеюсь, ты там в Раю икаешь не переставая.
Я бы посылала тебе лучи диареи, но меня останавливает мысль, что пребывая на небесах, ты наверняка наблюдаешь за сыном, а значит, находишься прямо над нами.
Дерьма мне в жизни и без тебя хватает с избытком, спасибо.
Лучи диареи я посылаю тому, кто не оставил твоего поганца себе, а приволок нам под дверь и бросил.
Надеюсь, он не очень часто встает с сортира.
Я этот суп на три дня готовила!
НА ТРИ!!!
Что мы жрать будем?
Что ТЫ жрать будешь, гаденыш?
Ты другую кастрюлю найти не мог???
Пришлось привыкать экономить, урезать порции.
А после ужина мечтать, как однажды я смогу, наконец, накладывать сыну и мужу полные тарелки отменного жаркого.
Дни все летели, и однажды Лягушонок-Маугли, удивленно лупая зелеными глазками, рассматривал мой опавший живот и кряхтящий сверток на руках у Вернона.
- Не зыркай мне тут! – загородил собой сына Вернон.
Господи, страшно-то как! Брызгать святой водой на подкидыша бесполезно, по всей видимости магия – просто свойство организма, наподобие дальтонизма. А камней, которыми Супермена усмиряли, нет в свободной продаже.
И продолжился ад.
Безденежье.
Молоко не пришло.
Дадли беспрерывно мучается животиком.
Плачет, плачет и плачет. А стоит мне его укачать, мелкий вредитель начинает стучать и греметь. Я же вижу, что он нарочно!!!
Я срывалась на истерику и визги. Вернон тоже не стяжал святости терпением и всепрощением. Мы срывались уже не только друг на друга, мы уже и на детей орали – дай боже. Мне было стыдно перед сыном: ни выносить, ни родить, ни обиходить нормально не смогла. НО ХВАТИТ ЖЕ КРИЧАТЬ!
Я на все соглашусь, все разрешу, только пусть малыш не плачет.
Стало чуть полегче, когда Дадличке исполнился годик.
Во-первых, Вернон сумел отстоять фирму. И у нас даже начали появляться свободные деньги в семье.
А во-вторых, мне приснился сон: белобородый старец и женщина, в зеленом халате склонились над колыбелькой плачущего сынишки. Вернон валялся рядом на ковре.
Пришельцы что-то капнули малышу в ротик, и проблемы с животиком отступили.
Очень хочется верить, что это был только сон.
Но когда я проснулась, муж похрапывал на ковре.
Может, его просто сморило?
Это был день рождения Дадлички. Годик.
У Вернона как раз образовался выгодный контракт, он принес домой деньги. А тут и повод отпраздновать.
Я приготовила жаркое, десерты, купила фруктов и сока. Испекла торт, чтоб ему в духовке не сгореть?!
И мальчишке торта отрезала кусочек. Ему, конечно, нельзя сладкого, но уж ладно. У него-то, в отличие от Дадлички, желудок луженый. Как и глотка.
Подкидыш старше моего сынули на 2 года (если не больше), а наглости – на целый взвод взрослых.
Слово “нельзя” он не очень понимает. Хоть ты расшибись!
И по-хорошему пробовала, и уговорами, и посулами. Объясняй, не объясняй, кол на голове теши, нет, он все равно свое.
Подзатыльники и поджопники помогают, но далеко не так хорошо, как хотелось бы.
Он захотел еще кусочек, и все тут.
Он же хочет, какое может быть “нельзя”? Поросенок противный! Наверняка весь в мамочку.
Вернон решил убрать десерт со стола, чтобы лишний раз не провоцировать мальчишку на странное.
Пока он вставал и обходил мой стул, Дадличка, мой хитрый карапуз-именинник, воспользовался моментом и залез обеими руками папуле в тарелку, размазав торт по блюдцу. Счастливый по-уши, он принялся облизывать свои маленькие, хорошенькие пальчики.
Я потянулась за фотоаппаратом.
Это, конечно, ужасно, но орать он так и так будет, а снимок замечательный выйдет. Жаль упускать момент.
Момент был что надо, в духе “Воспламеняющей взглядом”. Можно отправлять мистеру Кингу, чтобы использовал, как иллюстрацию.
Первым в воздух поднялся тот нож, которым я разрезала торт. Следом взлетели другие ножи из моей коллекции.
И устремились по прямой к торту.
А между тортом и ножами – стульчик Дадли.
С матерчатой спинкой.
А-а-а-а-а-а-а-а! ГосподиБожеВернон! А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!
Торт летит на пол, муж, слегка контуженный моим визгом, падает, с таким прицелом, чтобы собственной головой и грудью закрыть сына.
“Хорошо, что у него почти не видно шеи из плеч. Тесак бы точно перерубил”, – думаю я, выпуская фотоаппарат из рук.