Шляпы на голове существа не имелось, однако копна пыльных, мелко вьющихся волос покрывала весь череп, спадая сзади на шею.
Выступающие костистые виски, казалось, проталкивались сквозь похожую на парик шевелюру. Глаза – страшно светлые, стеклянистые, с зеницами до того уж маленькими, что почти и невидимыми.
Если Мальчику и не ухватить воспринять все это с первого взгляда, он по крайности уяснил, что перед ним стоит некто, вблизи его дома никогда не встречавшийся. В определенном смысле – существо из другого отряда. Да, но что же делало этого господина столь отличным от всех прочих? Волосы кудрявы и пыльны. Довольно противно, но ничего монструозного в этом нет. Голова длинна и огромна. Но почему же это, само по себе, должно быть отталкивающим или непереносимым? Глаза бледны и почти лишены зрачков, ну и что с того? Зрачки-то все же имеются, а особой необходимости расширяться у них явным образом нет.
Мальчик на мельчайшую долю секунды опустил глаза – одна из ног существа поднялась и с отталкивающей неспешностью почесала супротивное бедро.
Мальчика слегка передернуло, но почему? Ничего дурного господин этот не сделал.
И однако же, все переменилось. Все стало неправильным, и Мальчик, чье сердце билось часто и гулко, уставился на пришлеца с опаской. И тогда длинная, косматая голова приопустилась и помоталась из стороны в сторону.
– Что тебе нужно? – спросил Мальчик. – Кто ты?
Господин перестал мотать башкой и, оскалив в улыбке зубы, вперился в Мальчика взглядом.
– Кто ты? – повторил Мальчик. – Как тебя звать?
Существо в черном распрямилось и замерло, как вкопанное; что-то напыщенное проступило в нем. Впрочем, поперек лица его расползлась, точно зияющая рана, улыбка.
– Я Козел, – сказало оно (слова эти с трудом протиснулись сквозь его блестящие зубы). – Я пришел сказать тебе добро пожаловать, дитя. Да… да… сказать тебе добро пожаловать…
Затем человек, отрекомендовавшийся Козлом, как-то бочком подступил к Мальчику – мерзким, крадущимся шажком, – одна из ног, завершив шажок, начала подергивать на копыто похожим сапогом, который почти жеманными движениями раскидывал в стороны белую пыль, показывая трещину, шедшую по середине ранта. Мальчик невольно отступил еще на шаг, но не смог при этом оторвать взгляд от непристойного окончания ноги. Треснувшая нога – вещь не из тех, какие человек, пребывающий в здравом уме, станет выставлять постороннему напоказ. Козел же не предпринимал ничего – только двигал ею туда и сюда да время от времени отводил взгляд от тонкого песка, сыпавшегося из трещины, опадая на землю.
– Дитя, – сказал Козел (продолжая скрести пыль), – не отшатывайся от меня. Хочешь, я тебя понесу?
– Нет! – вскрикнул Мальчик так быстро и громко, что улыбка Козла угасла и тут же снова включилась, как свет.
– Очень хорошо, – сказал Козел, – тогда тебе придется идти самому.
– Куда? – спросил Мальчик. – Я предпочел бы отправиться домой.
– Вот именно туда ты и отправишься, дитя, – сказал Козел, а следом, как бы напав с опозданием на новую мысль, повторил: – Именно туда ты и отправишься.
– В Замок? – спросил Мальчик. – В мою спальню? Где я смогу отдохнуть?
– О нет, не туда, – ответил Козел. – С замком оно ничего общего не имеет.
– Где я смогу отдохнуть, – повторил Мальчик, – и что-нибудь съесть? Я очень голоден, – и тут раздражение охватило его, и он крикнул облаченному в черное, долгоголовому Козлу: – Голоден! Голоден! – и притопнул ногой.
– Ради тебя устроят банкет, – сообщил Козел. – Состоится в Железной Комнате. Ты же первый.
– Первый кто? – спросил Мальчик.
– Первый гость. Мы так долго ожидали тебя. Хочешь погладить меня по бороде?
– Нет, – ответил Титус. – Отойди от меня.
– Как это жестоко, говорить мне такое, – сказал Козел, – и в особенности потому, что я еще самый добрый из всех. Вот подожди, увидишь прочих. Ты – в точности то, что им требуется.
Тут Козел расхохотался и большие, обвислые, белые манжеты запорхали туда и сюда, потому что он заколотил себя лапищами по бокам.
– Я тебе вот что скажу, – произнес Козел. – Ты ругаешься, так и я буду ругаться. Тебе это понравится? – Козел наклонился, вглядываясь в Мальчика пустыми глазами.
– Я не понимаю, о чем ты, – прошептал Мальчик, – но найди мне еду или я никогда для тебя ничего делать не стану, и возненавижу тебя даже сильней, чем сейчас, – и убью тебя, да, убью, потому что я голоден. Дай мне хлеба! Дай хлеба!