Санька прыгал на одной ноге в сторону реки, далеко огибая песчаную лысину, на которой стояла церквушка.
Зебрик сделал вид, что не заметил друга, поднял голову к небу и сосредоточенно уставился на облака.
Санька подпрыгал на одной ноге и сел рядом на камень. Отдышавшись, сказал:
– Ну, теперь все!
– Что все?
– Будем, как все люди. Из других Гагарины и Андрианы Николаевы получаются, а из нас с тобой что?..
– Что? – спросил Зебрик.
– Не знаешь, а моя бабушка знает. Оболтусы, вот что. Все, начинаем новую жизнь.
Зебрик недоверчиво посмотрел на друга:
– И в школу сегодня пойдем?
– Пойдем, – вздохнул Санька.
– А что?.. Я люблю ходить в школу, – обрадовался Зебрик. – У меня с собой есть книжка, знаешь, какая интересная?.. Я ее за четыре урока до половины прочту.
Санька безнадежно вздохнул. Трудно, ох, как трудно начинать новую жизнь.
– Тебе-то что? – сказал он. – А меня она опять спросит. Господи! – бабушкиным голосом взмолился Санька. – И зачем только выдумали немецкий язык? Скоро на Марс лететь, а в школе всё немецкий учить заставляют.
– Интересно, – задумался Зебрик, – трудный на Марсе язык или нет? Может, трудней немецкого?..
– Пускай! – махнул Санька рукой. – Если б марсианский учить, я бы его с утра до ночи учил. А по воскресеньям бы слова повторял.
Из соседнего переулка вприпрыжку выбежала девчонка из параллельного пятого «Б». Ее звали Леночка Весник. Санька знал все про эту девчонку. Он у нее брал книжки читать и защищал ее от мальчишек.
Леночка была вообще гордостью школы. Она каталась на фигурных коньках, и один раз ее даже показывали по телевизору.
Весник была маленького роста. Таких девчонок в школе сразу начинают звать или пуговицей, или кнопкой, или капелькой. Санька ее заметил еще в первом классе. Первого сентября и вообще осенью Леночке не дали никакого прозвища. А зимой она пришла однажды в белой шапке с маленьким помпончиком, и ее сразу прозвали Капелькой. Белая шапочка, короткое коричневое пальто – и Леночка стала совсем похожа на надкусанное эскимо.
– Капелька побежала, – сказал Зебрик.
– Надо и нам идти, – согласился Санька.
Он поджал опять одну ногу и запрыгал. Зебрик тоже поджал ногу, запрыгал рядом, а потом спросил:
– Сань, а зачем мы на одной ноге?
– Ботинки экономятся, – объяснил Санька. – В два раза дольше носиться будут. Мы будем один месяц на одной ноге прыгать, а другой месяц – на другой ноге.
Зебрик удовлетворился разъяснением, и они запрыгали дальше. Друзья решительно рвали с прошлым, но на пути к новой жизни встал Круглый.
2. Короткое замыкание
До начала уроков оставалось несколько минут, когда друзья припрыгали в класс. Швака бегал между рядами и на каждой парте двумя руками отбивал чечетку. Он любил один производить столько же шума, сколько весь класс общими усилиями.
Саньку и Зебрика сразу окружили:
– Круглому надо дать! – кричала Сонька Козловская.
– Дать, дать!
– Тише вы – потребовала Нинка Мумия. – Они же ничего не знают.
– Мы все знаем, – заявил Санька.
– Нет, пусть они сначала скажут, почему они не пришли на воскресник, – потребовала староста класса Люба Крыжовникова.
– Они же не шнали, што вошкрешник. Они же ш пошледнего урока шбежали, – вмешался Швака.
Все засмеялись. Когда Швака начинал говорить, всегда все смеялись. Он никак не мог научиться правильно произносить все буквы. За это его и прозвали Швакой. Еще в детском садике вместо того, чтобы петь: «Баба шла, шла, шла, пирожок нашла, села, поела, опять пошла», он пел: «Баба шва, шва, шва, пивожок нашва, шева, поева, опять пошва».
Зебрику и Саньке рассказали, что произошло в воскресенье. А произошло страшное, трудно поправимое несчастье. Пятый «А» и пятый «Б» соревновались между собой по сбору металлолома. Победители во время летних каникул должны были поехать в Ленинград смотреть крейсер «Аврору». И вот Круглый позорно предал. Он нашел на левом берегу реки зарытый в землю танк без башни и вместо того, чтобы сказать старосте своего класса Любе Крыжовниковой, сказал старосте параллельного класса Леночке Весник. А Леночка позвонила на авторемонтный завод, где ее отец работал главным инженером, тот прислал тягач, и пятый «Б» сразу обогнал пятый «А» на десять тонн!
– Он потому, что жил в Ленинграде, – сказал Люба.
– Конечно, – согласилась Нинка Мумия.
Круглый сидел за своей партой красный, надутый:
– Мой танк, кому захотел, тому и сказал.