– Яхты! Это вы называете яхтами? Да я думаю, вот эта нескладиха построена еще во времена Олафа, – прибавил мальчик, указав на одно особенно неуклюжее судно.
– Очень может быть, что оно построено по тому типу, который был принят в те времена, но нужно сознаться, что построено все-таки прочно и в крепости смело поспорит с современными железными пароходами. Эти яхты идут с дальнего севера, с финмаркской рыбной ловли. Им часто угрожает опасность быть затертыми льдом, поэтому они и строятся особенно прочно.
– А чем грузят вон те суда? – спросил Гарри, указав на несколько громадных барок.
– Лесом и рыбой, составляющими главный предмет здешнего вывоза.
– А это что? – спросил мальчик, указывая на какой-то замок, видневшийся на другой стороне пристани.
– Это замок Бергенгауз, или, как его называют здесь, дворец Олафа.
– Опять Олаф! – вскричал Гаральд.
– Да, мой друг. Здесь мы на каждом шагу будем встречаться с этим дорогим для норвежцев именем, с которым у них связано, кажется, все выдающееся.
– Говорят, этот замок построен на развалинах прежнего каким-то Вокендорфом, именем которого он теперь и зовется, – сказал Винцент.
– А кто был это Вокендорф? – спросил любознательный Гарри.
– Не знаю, – отвечал Винцент. – Я слышал, как некоторые называли его строителем этого замка, но больше, к сожалению, ничего не знаю! Может быть, вам кое-что известно? – обратился он к Стюарту.
– Европейские историки вообще почему-то мало занимаются Норвегией, хотя и в ней немало интересного, – отозвался последний. – Я знаю, что один Вокендорф, живший во времена нашей королевы Елизаветы, уничтожил Ганзейский союз, то есть союз немецких купцов, обиравших жителей Бергена.
– Вероятно, это именно тот самый Вокендорф, который построил этот замок, – вставил свое замечание Гарри.
– Очень может быть. Его имя до сих пор произносится с уважением и благодарностью среде бергенцев.
Побродив еще несколько времени по городу, наши путешественники возвратились сильно усталые в гостиницу. Наскоро поужинав они улеглись спать и сейчас же заснули как убитые.
Среди самой глухой ночи они вдруг услыхали какой-то шум и крики. Первый проснулся Стюарт. Он быстро соскочил с постели и подошел к окну.
– Ого! – вскричал он, подняв темную штору.
Вся комната внезапно осветилась каким-то красноватым светом.
– Что это такое? – спросил, проснувшись, Гарри.
– Пожар, и, кажется, довольно сильный! – сказал Стюарт, смотря в окно. – Вставайте скорее. Гарри, будите брата и одевайтесь. Мы можем быть там полезны. Я знаком с некоторыми пожарными приемами.
Через несколько минут они были уже на улице.
Отовсюду бежал народ и ехали пожарные трубы. Жильцы всех смежных домов, полуодетые, вытаскивали свои пожитки. Крики и суматоха были страшные. Порядка, как и всегда в подобных случаях, не было никакого.
Мальчики раз видели пожар в Лондоне, но там дома каменные, и он скоро был потушен. Представить же себе пожар в городе, где, подобно Бергену, большинство домов деревянные, они никак не могли. Это страшное зрелище их и ужасало, и восхищало.
Горело сразу несколько домов. Пламя гудело, трещало и свистело. Громадные столбы черного дыма вились над каждым горевшим зданием. Напрасно старались направлять в пламя сильные струи воды: оно только трещало, но не уменьшалось, и дым шел все сильнее и сильнее.
Вся левая сторона улицы, противоположная той, на которой помещалась гостиница, где остановились наши путешественники, была объята пламенем. Огонь быстро перекидывало с одного здания на другое.
– Огонь, вероятно, доберется до реки и только там остановится, – заметил один из зрителей.
Слова эти были сказаны на английском языке. Стюарт и мальчики только хотели обернуться в сторону, откуда послышались слова, произнесенные на их родном языке, как вдруг внимание их было отвлечено в другую сторону. Послышался крик, и какая-то женщина бросилась к одному дому, который еще не был охвачен пламенем, но уже загорался.
– Там, очевидно, ребенок! – продолжал тот же голос по-английски.
Все бросились к этому дому, но, выломав дверь, невольно отступили назад: целое облако густого черного дыма вырвалось из-за двери.
– Там ребенок! Его нужно спасти! – закричал Гарри, бросаясь в дверь.
– Вы с ума сошли, мой милый! – сказал сзади мальчика какой-то незнакомец и сильно схватил его за плечи, стараясь оттащить от двери.
– Пустите же меня! Ради Бога пустите! – вырвался Гарри. – Ведь ребенок там задохнется!
– Вы сами погибнете и ничего не сделаете! – продолжал незнакомец, удерживая мальчика. – Сейчас принесут лестницу – тогда с Богом.
Но стоявший рядом Стюарт не стал дожидаться лестницы. Узнав от плачущей женщины, в которой комнате ребенок, он быстро полез на дом по водосточной трубе. Поощряемый одобрительными криками толпы, молодой учитель живо добрался до окна, выбил его сильным ударом, вскочил на подоконник и исчез в комнате.
Сердца у всех замерли. Прошла минута напряженного ожидания. Но вот в окне показался Стюарт с ребенком в руках. Раздались шумные восклицания восторга. К окну была приставлена лестница, и молодой спаситель благополучно спустился с своей ношей на землю.
Ребенок, оказавшийся двухлетним мальчиком, почти задохнулся от дыма и был без сознания. Стюарт хотел передать ребенка матери, но она уже лежала без чувств.
– Мистер Стюарт, дайте мне его, – сказал Гарри, – а вы займитесь его матерью.
– Возьмите, Гарри и несите его в нашу гостиницу! – приказал Стюарт, передавая мальчику ребенка.
После ухода Гарри он обернулся к лежавшей в обмороке женщине и заметил около нее на коленях незнакомца, говорившего по-английски.
Последний приподнялся и, протягивая Стюарту руку, проговорил взволнованным голосом:
– Вы благородный и храбрый человек. Узнаю в вас англичанина. Я – доктор Грантли, и моя дружба…
– Обо всем этом мы поговорим потом, доктор, а теперь помогите мне перенести эту бедную женщину в гостиницу, где я остановился, – перебил Стюарт, сказав свое имя и наскоро пожав протянутую ему руку.
7. ПРИКЛЮЧЕНИЕ С МЕДВЕДЕМ
Через несколько минут женщина была перенесена в гостиницу и приведена в чувство. Сынок ее, уже раньше пришедший в себя, сидел на кровати и протягивал к матери ручонки. Счастливая мать схватила его на руки и покрыла поцелуями. Потом она подошла к Стюарту и крепко поцеловала его руку, прежде чем смущенный молодой человек успел ее отдернуть.
Оставив женщину с ее ребенком в гостинице, Стюарт, доктор Грантли и оба мальчика вновь отправились на пожар, где и пробыли весь остаток ночи, принося посильную пользу.
К утру пожар затих. Сгорело несколько десятков домов, и почти все имущество погорельцев погибло в пламени. Такова участь всех городов со скученными деревянными постройками!
Через несколько дней после описанных событий Стюарт отправился с мальчиками за город.
Когда они вошли в лес, послышался какой-то странный звук – точно терли железо о камень.
– Должно быть, дровосек топор точит, – сказал Гарри.
Стюарт прислушался, потом, улыбнувшись, проговорил:
– Идите, господа, тише, иначе мы спугнем ее!
– Кого? Разве это не человек? – спросил с удивлением Гаральд.
– Нет. Идемте, и вы увидите, кто это.
Они тихо пошли по направлению странных звуков.
Подойдя ближе, Стюарт приказал мальчикам прилечь в кустах и смотреть оттуда.
За кустами была небольшая поляна, по которой гордо расхаживала красивая большая птица, очень похожая на индейского петуха. Голова и шея у птицы были пестрые, грудь черная с зеленовато-бронзовым отливом и мохнатые ноги. Над ее блестящими и ясными глазами болтались два красных мясистых лоскутка.