Бесцеремонность незнакомца удивила даже Стюарта. Он встал и подошел к нему.
– Цезарь Пинк, – продолжал незнакомец, рекомендуясь Стюарту. – А как ваши имена, благородные лорды?
Стюарт назвал себя и представил незнакомцу обоих мальчиков.
– Так я и знал, что вы англичане! – воскликнул незнакомец, крепко пожимая руки нашим путникам. – Куда только ни заберутся эти любопытные сыны Альбиона! Ну, да это в моем духе, я американец и тоже люблю таскаться по свету, – в этом отношении мы вполне походим друг на друга. Да здравствуют две великие нации, говорящие на одном языке, хотя разных взглядов и убеждений! А впрочем, черт с ними, с этими взглядами! Давайте лучше ужинать, иначе суп перекипит.
Незнакомец положительно понравился нашим путешественникам, и они в несколько минут с ним так подружились, как будто были знакомы уже несколько лет.
На утро поднялись очень рано. Первый встал американец и сейчас же растолкал своих новых друзей.
После завтрака наши путешественники взяли лошадей и во главе с Цезарем Пинком, уже несколько знакомым с этими местами, отправились на фьельд.
Дорога была очень неудобная и крутая. Путешественники, особенно Гаральд, то и дело проваливались в снегу; часто они принуждены были спешиваться и взбираться на гору пешком, ведя под уздцы лошадей.
Через несколько часов они, сильно измучившись, добрались до одной долины, где нашлась избушка, в которой все и остановились обедать.
– И это здесь называется дорогою! Да ведь это черт знает что! – жаловался Гаральд, потирая ушибленные ноги и озябшие руки.
– Да, это не то, что у вас в Лондоне, в Гайд-Парке, мой юный друг, – говорил американец, запихивая в рот громадный кусок свинины. – Хотя вы и англичанин, а все-таки мне сдается, что вам не взобраться на гору.
– Это почему?! – горячился Гарри, который был счастливее брата и ни разу не провалился нигде в снегу. – Ведь ходят же другие на фьельд, пройдем и мы.
Цезарь Пинк громко расхохотался.
– Те, те, те, мой юный петушок! Это вы говорите так потому, что не видали еще настоящей дурной дороги на фьельд.
– А разве та, по которой мы лезли сюда, по-вашему, хорошая дорога? – спросил с заметным раздражением Гаральд.
– Порядочная! – хладнокровно проговорил американец, раскуривая трубку. – Доказательством этому служит то, что даже вы взобрались по ней сюда и доставляете мне удовольствие беседовать с вами.
– Но, мистер Пинк, неужели дальше будет еще хуже? – спросил Гарри.
– Несравненно хуже, мой юный друг. Нам придется все время идти по колени, а то и прямо по пояс в снегу и ежеминутно рисковать куда-нибудь провалиться в пропасть.
– Но ведь это ужасно! – вскричал Гаральд.
Американец молча пожал плечами.
– А нет ли на фьельд другой дороги? – спросил Стюарт.
– Есть. И я удивляюсь, почему вы выбрали именно этот путь, – сказал Пинк.
– Мы заблудились в лесу, поэтому и попали сюда.
– Ага! В таком случае, вам нужно возвратиться в Киевенну – оттуда дорога на фьельд гораздо лучше. А здесь, повторяю, можно пройти только с опасностью для жизни.
– А зачем же вы сами хотите идти здесь? – спросил Гаральд.
– Я? Очень просто, мой милый петушок. Мне нравятся опасности, и я явился сюда вовсе не затем, чтобы ходить по паркету.
– В таком случае, нам действительно лучше последовать вашему совету,
– задумчиво проговорил Стюарт.
– Но почему вы нам раньше не сказали об этом? – вскричал Гаральд.
– А потому, мой дружок, что молодые все очень самолюбивы. Чтобы заставить спросил Гарри, очень полюбивший веселого американца.
– Нет, мой друг. Я предпочитаю эту дорогу.
– А если вы погибнете?
– Ну вот еще! Я не раз преодолевал и большие трудности. Если же погибну, то обо мне плакать будет некому, будьте покойны.
Стюарт решил последовать совету американца и они расстались. Пинк отправился вперед, а наши путешественники повернули назад по дороге в Киевенну.
Они взяли провожатого и ехали почти всю ночь. Только на рассвете показалась, наконец, мыза Киевенна построенная на берегу реки и украшенная оленьими рогами.
Страшно измученные подъехали они к мызе. Около мызы они увидели какого-то старика-норвежца, чистившего нож.
Старик приветливо пригласил путников войти в дом, и они с удовольствием приняли это приглашение.
В громадной кухне горел сильный огонь, вокруг которого сидело несколько человек, занятых починкою сетей, лыж, чисткою ружей и пр. По знаку старика, гостям освободили место около огня, и они с наслаждением уселись тут.
Старика звали Христианом. Судя по общему уважению, он был хозяином мызы и главою семьи.
Вскоре началась оригинальная беседа англичан с норвежцами, ни слова не понимавшими друг у друга. Только Христиан, знавший немного по-немецки, и Стюарт, понимавший этот язык, кое-как толковали между собою.
Тем не менее было очень весело. Мальчики расспрашивали обо всем по-английски, а им объясняли по-норвежски, сопровождая слова всевозможными пантомимами, вызывавшими у всех дружный смех.
Целый день наши путешественники пробыли у гостеприимных норвежцев. Мальчики успели уже подружиться с внуками Христиана: учились у них ходить на лыжах, катались с горы на санках, причем Гаральд, которому эта забава особенно понравилась, ухитрился попасть в одну ложбину, к счастью неглубокую. Его оттуда вытащили, и он отделался только испугом да легкими ушибами.
– Как здесь хорошо и весело! Право, тут можно без скуки долго прожить, – говорил даже более серьезный Гарри, укладываясь спать на ночь.
– Ты прав, Гарри. Я нигде так весело не проводил времени, как здесь,
– соглашался и Гаральд, растирая какою-то мазью, услужливо данною ему женой Христиана, синяк на боку, полученный им от падения с салазок.
На следующий день, утром, Стюарт и его воспитанники распрощались с радушными хозяевами и отправились на фьельд. Один из внуков старого норвежца, по имени тоже Христиан, вызвался служить им проводником.
Стюарт и его спутники очень были довольны этим и с радостью приняли предложение норвежца.
– Jo, jo (да, да)! – кричали мальчики. – Едем с нами Христиан, – нам будет гораздо веселее.
Все были верхом и ехали довольно тихо. Вдруг Гаральд закричал:
– Смотрите, смотрите! Целое стадо оленей! Я сейчас выстрелю.
И он начал снимать ружье с плеча, но Христиан подъехал к нему, удержал его за руку и начал что-то объяснять ему.
– Да пусти же меня! – кричал мальчик, стараясь освободить свою руку, за которую его крепко держал норвежец. – Мистер Стюарт, – обратился он к учителю, – не знаете ли вы, что он бормочет? Почему он не дает мне стрелять?
– Он говорит, что эти олени принадлежат им, – сказал Стюарт, внимательно вслушиваясь в слова норвежца.
– А-а! Он так бы и сказал, а то бормочет. Бог знает что.
– Да ведь он вам это и говорит, только на своем языке, – засмеялся Стюарт.
– Ах, да! – покраснел мальчик. – Я и не догадался.
Проехали еще несколько верст. Вдруг немного в стороне показалось новое стадо оленей, но уже не такое смелое, как первое. Животные испуганно подняли головы и стали обнюхивать воздух. Мальчики приподняли ружья и прицелились. Но на этот раз их остановил уже Стюарт.
– Погодите, не стреляйте! – сказал он.
– Почему же нам не стрелять? – спросил Гарри. – Разве и эти олени принадлежат кому-нибудь?
– Нет, это, кажется, дикие. Но с какой целью вы будете убивать их?
– Да просто так… поохотиться, – заметил Гаральд. – Раз эти олени не составляют ничьей собственности, то мы смело можем убить из них парочку, не нанеся никому ущерба.
– Нет, Гаральд, – серьезно заметил наставник, – я не могу этого допустить. Это будет напрасное убийство. Что вам сделали несчастные животные? Пищей они нам не могут служить, потому что у нас достаточно запасов, а убивать их так, из одного удовольствия, – подлость. Подумайте, друзья мои, что вы хотите делать.