– Вы правы, мистер Стюарт, – сказал Гарри, – это было бы безрассудно с нашей стороны.
– То-то и есть, мой друг, – проговорил Стюарт. – А вы, Гаральд, согласны с этим? – обратился он к младшему воспитаннику.
– Да, мистер Стюарт, и я нахожу, что вы правы… вы всегда, впрочем правы, – отвечал мальчик.
Несколько минут ехали молча. Христианин шел впереди всех на своих лыжах, и так быстро, что за ним едва поспевали лошади. Мальчики соблазнились примером норвежца и захотели сами идти на лыжах. У них было по паре лыж, привязанных сзади седла. Лыжи быстро были отвязаны. Юные путешественники надели это незаменимое приспособление северных стран на ноги и весело отправились дальше, а лошадей их взял за поводья Стюарт, не пожелавший идти пешком.
Однако мальчики как ни старались, но стали отставать от привычного к такого рода путешествиям норвежца и попросили его убавить шагу. Тот улыбнулся и пошел тише.
– Что это такое? – вскричал вдруг Гарри, заметив на снегу многочисленные следы каких-то крошечных животных.
– Это следы песцовки, – ответил Христиан.
– Что такое? Что он говорит? – переспросил Гарри.
– Он говорит, что это следы песцовки, – сказал Стюарт. – Немногие знают этого интересного зверька. Это род пестрой мыши. Она известна также под именем «пеструшки» за ее белую с черными пятнами шкуру. Она очень смела, и любит идти напрямик и часто переплывает даже реки.
– Вот как! – вскричал Гарри. – Но каким же образом?
– Самые старшие и сильные из них бросаются в воду и делают из себя под живого моста, по которому и переплывают все остальные.
– Вот удивительные зверьки! – воскликнул Гаральд. – Значит, они умные?
– Да. Но всего удивительнее, что то же самое проделывают и вест-индские муравьи. Я не раз читал об этом.
– Муравьи! – с удивлением вскричал Гарри. – Такие крошечные насекомые! Да разве это возможно?
– Вы забываете, Гарри, что муравей – одно из самых умных насекомых, притом вест-индские муравьи гораздо крупнее наших.
– Вот чудеса-то! – воскликнул Гарри.
– Песцовка падает с неба, – вдруг проговорил Христиан.
– Что еще бормочет этот норвежец? – спросил Гаральд.
– Он говорит, что песцовка падает с неба, – перевел, улыбаясь, Стюарт, начиная уже понимать норвежский язык и немного говорить на нем.
– Вот вздор-то! – Это и я знаю что неправда, – продолжал мальчик. – А вы верите этому, мистер Стюарт?
– Конечно, нет. Но разве мало среди неразвитых людей в ходу еще больших нелепостей! Но погодите, дайте мне спросить, откуда у них появилось это поверье. Почему вы думаете, что песцовка падает с неба? – обратился Стюарт к норвежцу.
– Отец видел, – ответил последний таким уверенным голосом, что молодой учитель не решился разубеждать его.
Он только перевел его ответ мальчикам с некоторыми своими комментариями, вследствие которых оба его воспитанника залились громким хохотом. Примеру их последовал и Христиан, хотя – и не понимал причины смеха своих спутников, что еще больше смешило их.
В таких разговорах они понемногу подвигались вперед. Сделалось очень холодно. И эта дорога не могла называться хорошей, хотя и была лучше той, по которой отправился Цезарь Пинк. В некоторых местах и здесь приходилось тонуть в снегу, а в других – переправляться вброд через быстрые ручьи и речки.
Красивых видов совсем не понадобилось. Картина была так однообразна, что мало-помалу навела на наших путешественников полное уныние, чему, впрочем, немало способствовали холод и усталость.
Наконец они добрались до ночлега. Все повеселели, а Гарри даже сострил при виде лачуги, в которой путники должны были провести ночь.
– Э! Да это настоящий дворец! – сказал он, когда Христиан указал, где можно остановиться.
«Дворец» оказался действительно достойным своего названия. Представьте себе бесформенную груду громадных камней, грубо сложенных и готовых казалось каждую минуту развалиться под напором ветра. В этих камнях было проделано три отверстия: два в стенах, причем одно, побольше, изображало, вероятно вход, хотя пробраться в него можно было только на четвереньках. Другое, поменьше, – окно, а цель третьего отверстия, сверху, объяснил Гарри.
– Эта дыра, – заметил он – предназначена, вероятно, для выхода дыма и должна изображать собою печную трубу, если бы путникам пришла в голову блажь развести в этом дворце огонь.
Как бы то ни было, но за неимением лучшего помещения пришлось удовольствоваться этой лачугой.
Расседлали лошадей и пустили их разыскивать себе подножный корм, а сами путники пролезли в «дверь». Места для четверых было очень мало, но, потеснившись, можно было бы кое-как устроиться, если бы удалось развести огонь. Хотя вокруг росло много багуна и исландского мха, но сырой хворост долго не хотел разгораться.
Громадные клубы дыма наполняли всю лачугу, и, чтобы не задохнуться, путники принуждены были то и дело выбегать на воздух.
Наконец кое-как удалось развести сильный огонь, и только тогда дым пошел прямо в верхнее отверстие. Все уселись на четвереньках вокруг очага.
– Теперь недостает только хорошего ужина – заметил Гарри, когда начал несколько согреваться.
– За этим дело не станет, – сказал Стюарт, – сейчас займемся стряпней.
Он достал котелок, Христиан сходил наполнил его водою и поставил на огонь. Когда вода закипела, в котелок положили мясных консервов. Вскоре суп был готов.
Поужинали довольно весело, потом они бросили в огонь побольше горючего материала и улеглись спать завернувшись в одеяла.
Под утро огонь, однако, погас, и наши путники так сильно озябли, что даже проснулись.
– Гм! – говорил Гарри, потирая окоченевшие ноги и руки. – Нельзя сказать, чтобы в этом дворце было слишком тепло.
– Черт знает, какой холод! – ворчал Гаральд. – И угораздило же нас забраться сюда! Я положительно не могу шевельнуть ни одним пальцем.
– Сейчас мы вас расшевелим! – заметил Стюарт, раздувая огонь, чуть тлевший в очаге.
Через час, когда все путники сидели за завтраком и в лачуге сделалось гораздо теплее, Гаральд перестал жаловаться.
– Право, здесь очень недурно, – говорил он, прихлебывая душистый кофе со сливками, которые нашлись у предусмотрительного Стюарта.
– А кто недавно говорил совсем не то? – спросил со смехом последний.
– Ах, мистер Стюарт, охота вам вспоминать о каждой глупости, которую я сделал! – возразил мальчик.
– Так вы старайтесь не делать их, тогда мне не придется вспоминать о них.
Мальчик покраснел и замолчал. Стюарт с удовольствием видел, какая теперь разница между этим мальчиком и тем грубым дикарем, которого он нашел в доме полковника Остина, когда в первый раз увидал его. Особенно его радовал Гарри, который сделался положительно неузнаваемым. Гаральд еще нет-нет да и выкинет какую-нибудь штуку, похожую на прежнее, а Гарри ничего подобного уже себе не позволял.
После завтрака оседлали лошадей, навьючили на них свои вещи и поехали дальше. Путешественникам пришлось спуститься к озеру. Воздух стал гораздо теплее. Снега уже не было, неудобств никаких не чувствовалось, все путники были веселы и в самом хорошем расположении духа поехали до реки Гардангер, на берегу которой было большое селение, где они и остановились.
Разместившись в теплой и чистенькой хижинке, они с удовольствием там пообедали, потом напились вечером чаю и с еще большим удовольствием улеглись спать на теплых и мягких постелях.