— Больно, мам!
— Васютка, Васютка… — сказала она и опять пошла из избы.
— Ты бы взяла его с собой! — всхлипнула бабушка.
— Куда его, он замёрзнет, — ответила мать и захлопнула за собой дверь.
Бабушка велела Васе лезть на печку и, пока темнело, прибирала в сундучке, а потом тоже забралась на печку.
— Не спишь? — спросила она.
Вася не спал, и она сказала:
— Когда они придут, ты только знай помалкивай.
— Кто придёт? — спросил Вася.
— Немцы. Будут тебя спрашивать, а ты вот так вот разводи ручками — стало быть, что ты ничего не знаешь.
— Про что будут спрашивать?
— Всё равно про что. Ты только разводи ручками. Вот так вот. А спросят, сколько тебе лет, скажи — восемь.
— Мне десять.
— А ты скажи — восемь. Всё лучше немного помене.
— А про себя ты сколько скажешь?
— Сколько мне-то? Про меня, чай, лучше сказать поболе…
Вася услышал, как котёнок бросился за мышью, и, полежав, сказал:
— Упустил!
— Пымает, — отозвалась бабушка. — Ты спи.
Тогда уже в полной темноте Вася шепнул бабушке:
— Я знаю, куда мамка ушла: воевать с немцами.
— Ну и помалкивай! — рассердилась бабушка. — Я что тебе сказала?
И Вася тоже рассердился на бабушку, поворочался к уснул.
А на рассвете он услышал мужские голоса, которые тарабарили непонятно и смеялись. Вася высунул голову из-за печки и увидел трёх немцев. Они разделись, составили ружья в угол, выложили на стол всякую всячину из сумок, а один из них, черноволосый и черноглазый, с густыми усами, намыливал щёки белой пеной, обмакивая мазилку в Васину чашку с голубым ободочком.
Бабушка уже затопила печь. Один солдат ушёл и долго не возвращался, а вернувшись, принёс рябенькую курицу с перерезанным горлом, поднял её над своей головой, и оба других солдата опять затарабарили и засмеялись. Черноусый посадил бабушку на лавку, велел щипать курицу. Вася сразу признал молодку — такие рябенькие, вроде цесарок, выводились у соседей.
Пока бабушка её щипала, немцы вынули из ящика трубу, похожую на козьи рога, только потолще и с тупыми концами, приладили её на подпорку против того стекла, которое не замерзало, и стали поочерёдно глядеть в стёклышки под трубой.
Чёрный, отойдя от трубы, подошёл к печке и увидел Васю.
— Н-на-на! — воскликнул он, прищёлкнув языком.
Взяв Васю за руку, он стянул его на пол, присел на лавку, поставил Васю между своих раздвинутых колен и начал что-то выспрашивать. Вася ничего не мог понять и только смотрел на его чёрные усы, шевелившиеся, как веники, которые развязывают, а немец, прижав его локти к туловищу, всё что-то талдычил непонятно. Наконец Вася разобрал слова:
— Папа, мама…
Он понял, о чём хочет знать немец, выпростал свои локти, развёл руками, как его учила бабушка, и покосился на неё. Но она словно и не замечала его.
Немец легонько толкнул Васю, подвёл его к трубе и велел смотреть в стёклышки. Вася ровно ничего не увидел и опять развёл руками. Тут чёрный намусолил себе большой палец и провёл пальцем по Васиному затылку против волос так больно, что Вася насилу удержался, чтобы не заплакать, и скорее опять полез на печь.
Солдаты велели бабушке спуститься в подпол и что-то приказывали ей, а она, выглядывая из подпола, мотала головой и твердила:
— А коли нет ничего, откуда я вам возьму?
Её вытянули из подпола. Один немец спрыгнул туда, пошарил, достал корчагу, в которой засыпаны были золой яйца. Черноусый взял палку, стукнул бабушку по голове и закричал. Бабушка прикрылась платком.
«Вот была бы мама, — подумал Вася про черноусого, — она бы тебе!..»
Солдаты стали вынимать из золы яйца. Черноусый засучил рукава, взял сковородку и принялся бить яйца. Вася насчитал ровно дюжину.
Так началась жизнь с немцами. В дверях, у косяка, стояла еловая палка с аккуратно отточенными сучками и с гладкой тяжёлой шишкой вместо ручки. Палку эту скоро узнала вся деревня: черноусый брал её с собой, и, если кто ему перечил, он пускал её в ход.
Вася узнал, что рога со стёклышками называются стереотрубой,[11] и научился немного понимать солдат.
— Васья, — звали они, — ком, шау!
Это означало: «поди, погляди».
Вася подходил к трубе. Когда первый раз он увидел в стёклышках заснеженный луг и в конце луга реденький березнячок с ёлочками вперемежку и когда этот хорошо Васе известный березнячок подскочил к самым глазам Васи — близко-близко, он задрожал от радости и вспомнил маму, как она уходила в овчинном полушубке и с узелком. Ему почудилось, что мама непременно откуда-то смотрит из березнячка и, может быть, уже рассмотрела, как Вася глядит на неё через стёклышки. Немцы допытывались от него, видит он или нет, и смеялись над ним, а он разводил руками, как учила бабушка.
11
Стереотруба — оптический прибор, состоящий из двух перископов, соединённых вместе у окуляров и разведённых в стороны у объективов, для наблюдения удалённых предметов двумя глазами.