Например, ножи Диего и Андреса были длинными и с легким изгибом – слишком большие и броские, чтобы их спрятать. Они выгравировали на лезвиях свои имена и прицепили броские амулеты. С рукояти Андреаса на двухсантиметровой цепочке свисал небольшой крест, а с рукояти Диего – позолоченная калавера[34]. «Показушники» – так называла их Марица. Украшения были непрактичными и совершенно лишними.
– Пора идти, – сказал Энрике, и все двинулись с места.
Это его шанс.
Он поможет им найти своего двоюродного брата и похоронить его на кладбище брух. Таков был долг всех мужчин, и Ядриэль выполнит его. Теперь, когда у него есть свой собственный портахе, Ядриэль, возможно, даже выпустит дух Мигеля в загробный мир.
Ядриэль шагнул за отцом, но Энрике выставил руку, чтобы остановить его.
– Не ты. Ты останешься здесь, – приказал он.
Сердце Ядриэля ухнуло в желудок.
– Но я могу помочь! – настаивал он.
– Нет, Ядриэль. – Энрике копался по карманам в поисках громко звонящего телефона. Он провел большим пальцем по экрану и поднес телефон к уху.
– Бенни, ты нашел его? – спросил он с напряженным лицом.
Все в группе замерли. Ядриэль слышал, как на другом конце кто-то скороговоркой говорил по-испански.
Но плечи отца поникли.
– Нет, мы тоже не нашли. – Он вздохнул, потирая лоб. – Мы пытаемся собрать как можно больше людей, чтобы помочь в поисках…
Ядриэль ухватился за возможность.
– Я могу помочь! – повторил он.
Отец отвернулся и продолжил говорить по телефону.
– Нет, мы не…
Ядриэль нахмурился, внутри закипело разочарование.
– Папа! – настаивал он, встав перед отцом. – Позволь мне помочь, я…
– Нет, Ядриэль, – прошипел нахмурившийся Энрике, пытаясь разобрать голос в трубке.
Обычно Ядриэль предпочитал не спорить со своим отцом, но это было важно. Он огляделся по сторонам, ища в комнате кого-нибудь, кто бы мог к нему прислушаться, но все уже расходились – за исключением тио Катриса, который озадаченно посмотрел на Ядриэля.
Когда отец направился к выходу, Ядриэль со свирепой решимостью встал у него на пути.
– Просто послушай меня… – Ядриэль стянул рюкзак с плеча и расстегнул молнию.
– Ядриэль…
Он засунул руку внутрь, схватившись пальцами за рукоять портахе.
– Смотри…
– ¡Basta![35]
От крика своего отца Ядриэль подпрыгнул на месте.
Энрике был крайне уравновешенным человеком – нужно было как следует постараться, чтобы вывести его из себя. Именно благодаря этому качеству он был хорошим лидером. Поэтому красное лицо отца и резкий окрик шокировали Ядриэля. Даже Диего, стоявший позади Энрике, выглядел пораженным.
В комнате воцарилась тишина. Ядриэль почувствовал, что все на него смотрят.
Он захлопнул рот. Порез на языке обожгло резкой металлической болью.
Энрике ткнул пальцем в сторону гостиной.
– Оставайся здесь с остальными женщинами!
Ядриэля передернуло. Щеки залил горячий стыд. Он отпустил кинжал, позволив ему упасть на дно рюкзака. Ядриэль сверлил отца взглядом, пытаясь выглядеть дерзко, хотя глаза горели от подступающих слез, а руки дрожали.
– С остальными женщинами, значит, – повторил он, выплевывая слова, словно ядовитые.
Энрике моргнул; его гнев сменился замешательством – Ядриэль словно заново вошел в фокус его зрения. Он отнял телефон от уха. Плечи поникли, лицо расслабилось.
– Ядриэль, – вздохнул он, протянув руку.
Но Ядриэль не собирался слушать его извинения.
Марица попыталась остановить его:
– Ядз…
Ее жалостливое выражение было невыносимо. Он выскользнул из-под ее руки.
– Не надо.
Ядриэль развернулся и протиснулся мимо зевак, с силой распахнув дверь, которая вела в гараж. Та ударилась о стену, а затем с грохотом захлопнулась за ним. Ядриэль протопал вниз по небольшой лестнице. Вспыхнули огни, освещая организованный хаос. Сбоку стояла машина его отца.
Ядриэль расхаживал взад-вперед по испачканному бензином бетону, весь кипя. Дыхание сбивалось, ребра упирались в стягиватель. Внутри боролись гнев и стыд.
Ему хотелось кричать и крушить.
Желательно одновременно.
В голове промелькнуло лицо Энрике – его сожаление, когда он понял, что́ сказал Ядриэлю. Ядриэль всегда с пониманием относился к человеческой черствости. Прощал людям мисгендеринг[36] и деднейминг[37]. И собственную обиду всегда списывал на их сомнение, непонимание или упрямство.
Что ж, Ядриэль устал от этого. Он устал прощать. Устал бороться за то, чтобы просто существовать и быть самим собой. Устал быть лишним.
36
Неверное и намеренное/ненамеренное употребление местоимений, не соответствующих гендерной идентичности.