— Ты зачем пришёл в такую рань? Что-нибудь случилось?
— Ничего не случилось, — ответил Шура. — Просто я пришёл проверить, как Танька выполняет режим дня.
— Но сейчас ведь только начало восьмого! — недоумевала мама.
— А я хочу знать, встала Таня или нет. Уже зарядку нужно делать. Может, она ещё валяется в постели? — и Шура быстро прошмыгнул в комнату.
Таня всё слышала, и сон сразу пропал. Она вскочила с кровати ещё до того, как Шурка заглянул в комнату, и стала быстро делать зарядку.
Когда Шура открыл дверь, Таня показала ему язык и продолжала размахивать руками.
— Ну и ладно! — разочаровался Шура. — Всё равно я знаю, что ты в семь ещё спала.
Мама опять спросила, что случилось, но Шура буркнул «до свидания» и убежал. Когда Таня рассказала о взаимопроверке, мама расхохоталась, но всё же предупредила:
— Теперь я уже не буду тебя три раза будить — так и знай!
— И не надо, — согласилась Таня. — Я сама буду вставать.
Несколько дней Таня так и делала, и во второй раз Шура опять ушёл ни с чем.
В третий раз он пришёл чуть свет и постучал в дверь. Даже папа ещё спал.
— Ты просто невозможный, Шура! — возмутилась мама. — Кто же в такую рань будит людей.
— А я не знал, что рано. У нас будильник испортился, а мама ушла на фабрику.
Шура действительно не был виноват, и папа заступился за него:
— Молодец, Шура. Кто рано встаёт, тот смотрит вперёд, — говорят в народе. — Ранняя птичка носок прочищает, а поздняя — глаза продирает.
Папа любил Шурку, ему было по душе, что мальчишка вечно увлечён каким-то делом.
— Может быть, зайдёшь позавтракаешь с нами? — пригласил папа.
Но Шурка не захотел. Танин папа нравился ему, и поэтому он очень стеснялся его.
— Я лучше пойду и проверю Катю Руденко, — сказал Шурка.
Больше он не приходил.
В среду Юра опять наведался к своим ребятам после уроков и сообщил, что совет дружины просил директора отдать школу на сохранность пионерам.
— Каждый пионер должен так вести себя, чтобы ничего в школе не марать и не ломать. Если обойтись без капитального ремонта пять лет, можно сохранить для государства пятьдесят тысяч рублей.
— Тогда давайте не ремонтировать десять лет, и мы сохраним сто тысяч, — предложил Шура Чоп.
Юра сказал, что десять лет слишком большой срок, достаточно и пяти.
— А ты, Шура, кстати, ведёшь себя так, что приходится ремонтировать школу ежегодно.
— Как же это я веду себя?
— Вот хорошенько осмотри свою парту и сам скажи, правильно ты себя ведёшь или нет?
Шура стал смотреть на парту, а ребята смотрели на Шуру. Наконец он пожал плечами и сказал:
— Ничего такого не вижу.
— То-то и плохо, что не видишь. А я вот отсюда вижу, что ты ножиком выреза́л на парте.
— Он вы́резал, что я дура! Да ещё рожу нарисовал, как будто это я, — затараторила востроносая Люся Карпенко, которую за болтливость прозвали Сорокой.
— Правильно. Вырезал «Люська дура», — подтвердил Шурка.
— Не могу сказать, что ты поступил очень умно, — сказал вожатый.
Раздался смех. Но Шура не сдавался.
— Во всяком случае умней Сороки, — пробормотал он.
— Это потому только, что портишь государственное имущество? Сам ты, я вижу, глупый…
У Шуры дрогнули губы. Он побледнел от обиды. В эту минуту Шурка ненавидел вожатого. А тот, как будто ничего не случилось, уже обратился ко всем ребятам:
— Ну как, поддержим совет дружины?
— Да, да!.. — закричали ребята.
— С чего же мы начнём?
— Будем сами ремонтировать парты, — придумал Юзеф Янковский. Юзеф любил мастерить, чинить, ремонтировать «У меня, — гордился он, — рабочая закваска…»
— Давайте всем отрядом каждую субботу делать генеральную уборку вместо тёти Дуни, — предложила Катя Руденко.
— И чтоб каждый за что-то отвечал, — подсказал Колька Пышнов. — Вот я, например, буду отвечать за окно, а Юзеф пусть отвечает за парты и стол…
— Шурка будет вырезывать на парте «дур», а я — отвечай? — возмутился Юзеф.
Но предложение Кольки понравилось. Юра тоже его поддержал, и, немного поспорив, ребята всё же распределили, кто будет отвечать за чистоту и сохранность панели, кто — за двери и классную доску, а кто — за радиатор центрального отопления. Тане поручили следить за цветами в горшочках, но ей было всё равно. Таня не принимала участия в споре. Она всё время думала о Шурке. Ей казалось, что Шуру незаслуженно обидели.