У ног доктора тёрся ангорский кот. Он чего-то хотел, мурлыкал и просительно заглядывал в глаза Ивану Кузьмичу.
— Ты чего хочешь? — спросил доктор.
— Он, наверное, хочет валерьянки, — сказал Шура, вспомнив, как озорной кот напился вчера забытой на столе валерьянки и весь день метался как оглашённый по лечебнице.
— Валерьянки? Нет, брат, не дам, — ответил Иван Кузьмич. — Пьянству я потворствовать не буду, — и вдруг замер с открытым ртом. — Шурка, ты — молодец! — закричал доктор.
Оказывается, Шура подсказал, как заставить капризную пантеру принимать лекарство не один раз в день, а три раза: Иван Кузьмич решил добавить в фарш валерьянки.
Все рабочие отдела хищников собрались, чтобы посмотреть, как пантера будет принимать лекарство. То-то было смеху, когда она не только съела весь фарш с горьким лекарством, но стала мяукать, чтобы дали добавки.
— Дадим, — обещал хитрый доктор. — Вечером ещё дадим.
Так пантера прошла полный курс лечения и выздоровела.
Потом заболела пума, и опять Ивану Кузьмичу помогло хорошее знание животных.
Доктор был отважным учёным человеком, и Шуре Чопу всё больше хотелось вырасти таким же смелым и умным, как Иван Кузьмич.
Никогда ещё Шура не был так счастлив. И тут явился Антон Пугач.
Тошка угрожает
Случилось это под вечер. Все ребята уже ушли, а Шурка ещё работал на чердаке крольчатника — перебирал сено. Изредка, разгибаясь, он бросал взгляд в окно. Отсюда виден был сад с его клетками, дорожками и беседками, далеко впереди, за стальным барьером, слониха Элла вышла в вольер подышать свежим воздухом, а за оградой сада мирно текла жизнь тихой Зоологической улицы.
Прохожих было мало, всё больше женщины с кошёлками в руках. И вдруг Шура увидел Тошку. Он был в своём обычном рабочем костюме, и сопровождали его какие-то незнакомые ребята.
Тошка остановился у витрины магазина на противоположной стороне улицы, и компания начала совещаться. Шура поспешно спрятался за чердачную стойку и решил наблюдать. Сердце бешено колотилось. Честно говоря, Шура боялся Тошки, понимая, что тот не может примириться с его уходом и будет мстить.
От компании отделился мальчишка. Он пересёк улицу и, подойдя к ограде зоосада, остановился. Должно быть, пошёл на разведку, сообразил Шура. Мальчишка отступил от забора, а потом разбежался, высоко подпрыгнул, ухватился за верхний край доски и подтянулся на руках. Он был силён и ловок, как обезьяна. Поворачивая кудлатую голову во все стороны, внимательно осмотрел площадку юннатов и соскочил на землю.
Компания опять стала совещаться, потом все двинулись за Тошкой. Они подошли ближе и остановились против здания фермы. Подняв голову, Тошка всматривался в открытое слуховое окно. Шура осторожно выглядывал из-за столба.
— Эй, Курносый! — насмешливо закричал Тошка. — Думаешь, я тебя не вижу?
Он помолчал, дожидаясь ответа. Но Шура не отзывался.
— Молчишь, лягавый? — уже сердито кричал Тошка. — Трус паршивый!
И Тошкина свита дружно подхватила:
— Паршивый трус! Лягавый!
Шурка не выдержал и выскочил на крышу.
— Ну, чего хочешь? Шпана бледнолицая!
Тошку будто шилом кольнули. Он очень не любил, когда его дразнили Бледнолицым. Это была его уличная кличка. И теперь Тошка очень рассердился, даже подскочил на месте.
— Смотри, Курносый, я тебе этого не забуду. Слышишь? До гробовой доски. Вот, при свидетелях говорю. Он указал на ребят, сопровождавших его, и помахал кулаком. Пошли, орлы!
Компания двинулась по улице и скоро скрылась из виду. И ни Тошка, ни мальчишки из его свиты не заметили, что за ними внимательно и настороженно наблюдала сероглазая девчонка. Она стояла за толстенным дубом, посаженным, по преданию, самим Суворовым, который в этих местах воевал против турок.
Груша Бере Лигеля
Это была Таня Калмыкова, и она очень испугалась за Шуру.
«Рассказать Юре о случившемся или нет? — с тревогой думала Таня. — Юра наверняка что-нибудь придумает» Наконец Таня не выдержала и побежала к вожатому. Но Юра как будто не придал её рассказу никакого значения.
— Хорошо, — спокойно ответил он.
На самом деле Юра Погорелец был встревожен: и Тошкиной угрозой (мало ли что может сделать мальчишка со злости), и своим разговором с Тошкиным отцом.
Разговор закончился вовсе не так, как ожидал Юра. Его встретили вежливо и, можно сказать, приветливо. Савелий Петрович, Тошкин отец, показал Юре свой сад и угостил яблоками.