Примечания:
Камора1 - жители восточного побережья Чёрного моря для пиратских набегов обычно использовали специальные узкие маленькие суда, обладавшие хорошим ходом, - каморы. На них помещались 25-30 человек. По описанию Тацита (55-120 гг. н. э.), эти суда имели высокий борт, расширявшийся к днищу. При пасмурной погоде и высокой волне каморы надстраивались досками, которые образовывали подобие крыши (откуда суда и получили свое название). Каморы были заостренными с обоих концов, и имели два рулевых весла, что позволяло грести в двух направлениях с одинаковой скоростью, и было одинаково важно в случаях как преследования, так и быстрого отхода от торговых судов. На них могла быть установлена мачта с парусом.
Касоги2 - объединение адыгских племён (зихи, ахеи, гениохи и др.) к IX веку заселявшее северо-восточное побережье Чёрного моря, а так же дельту и среднюю часть реки Кубани, где соседствовали со славянскими поселениями. Касоги занималось земледелием, скотоводством, рыболовством, пчеловодством и торговлей, у них было широко развито полотняное и кожевенное производство. Потомками являются кабардинцы и черкесы.
Б. А. Рыбаков на основе изучения кабардинского эпоса, славянских сказаний и византийских источников полагает, что в Северо-Западной части Кавказа в середине I тысячелетия н. э. находились значительные массы славян, которые сохраняли эпические сказания о событиях в Причерноморье и на Дунае. Впоследствии они растворились среди адыгских (зихско-керкетских) племен и привнесли в эту среду русский эпос.
Часть третья, главы 22, 23, 24.
Глава 22
Я бежал до тех пор, пока не закололо в боку. Место засады осталось далеко позади, мне хотелось отдохнуть, и уютная полянка с низкой шелковистой травкой оказалась очень кстати. Рядом улёгся Молчан и принялся тщательно вылизывать свой правый бок. Внимательно осмотрев пса, я заметил там свежую глубокую царапину, видимо её оставила пиратская стрела. Рана оказалась неопасная, и мне можно было заняться своими делами.
Во время метаний на острове, да и потом в лесу я старался скорее убежать от погони и мало обращал внимания на препятствия, теперь мои босые ноги оказались сплошь покрыты синяками, ссадинами и царапинами, и каждый шаг отдавался режущей болью. Пришлось оторвать рукава от сорочки и нижнюю часть от портов, обмотать ступни тканью и закрепить эти обмотки тесёмками.
Перед тем, как продолжить путь, я ещё раз осмотрел себя. Руки, ноги целы, обереги с ключами висят на шее, ножны с оставшимися четырьмя ножами закреплены на груди. Внезапно мне вспомнилась кровь, сочащаяся из раны на шее убитого мной человека, его странный хрип. Откуда-то из глубин желудка поднялся рвотный комок, и меня вырвало на траву. Сразу стало легче. Пират хотел убить меня или взять в рабство, а я защищал свою жизнь и свободу, значит, всё делал правильно, по кону Рода.
Успокоившись, я пошёл дальше быстрым шагом, выбирая более лёгкую дорогу между деревьями и обходя заросли кустов. Река оставалась где-то с левой стороны, невидимая за чащей леса, но это не пугало меня. Зачем тащиться по бурелому вдоль берега, повторяя все его изгибы, если легче двигаться по краю долины. Спускаясь к воде, конный отряд с повозками оставил за собой широкий след, и я не смогу его пропустить.
Идти пришлось целый день, обмотки из ткани плохо защищали израненные ноги, и каждый сучок под ступнями отдавался резкой болью. Легче было, когда попадались звериные тропы, но, протянувшись немного в нужном направлении, они сворачивали к реке, вынуждая меня снова лезть напрямик. Несколько раз я останавливался отдохнуть и поправить повязки, подниматься после этого становилось всё труднее и труднее.
Только в сумерках, когда от розового заката осталась лишь какая-то половина, мне наконец встретились следы отряда. Радоваться этому сил уже не оставалось, вдобавок, когда полежав на траве рядом с отпечатками копыт и немного отдышавшись, я попытался встать на ноги, боль стала нестерпимой. Остаток пути мне пришлось двигаться на коленях и иногда на четвереньках.
Недалеко от становища меня заметил дозорный.
- Это ещё что такое? - удивился он, отделившись от тёмного куста и приблизившись.
Рыча и оскалив клыки, Молчан сначала преградил дорогу незнакомцу, но потом обнюхал дружелюбно протянутую ладонь и отступил в сторону.
- Мне нужно к атаману, - прошептал я пересохшими губами.
- Да ты, братец, совсем обезножел, - увидел моё плачевное состояние ватажник и, взяв на руки, понёс к кострам.