Всё стало ясно.
- Мирча, бежим, - поторопил я друга.
Поднявшись по тропе, мы свернули в березняк, затем осторожно и скрытно снова спустились к воде и спрятались в кустах, решив проследить за незнакомцем.
Тот вышел на берег совсем рядом, снял одежду, отжав порты, торопливо переоделся и побежал наверх по нашим следам, на ходу выкручивая с сорочки воду.
Мы решили оставаться на месте до тех пор, пока не убедимся, что лазутчик потерял нас окончательно.
Через некоторое время тот вернулся, походил по песку туда-сюда, рассматривая отпечатки наших ног, затем горестно вздохнул, швырнул в сердцах в реку комок глины и тяжёлыми шагами поплёлся снова наверх.
Выждав ещё немного, мы тоже тронулись в путь, но только по берегу Десны. Сначала пробирались через кусты, потом вышли на рыбацкую тропинку, а вскоре та вывела к узкой протоке, где обнаружилась наполовину вытащенная из воды долблёнка.
Радуясь находке, я пообещал про себя неведомому хозяину, что завтра же пригоню её обратно. Весло нашлось рядом в кустах, и вскоре мы пересекали реку, направляясь к группе островов у правого берега.
Обследовав несколько, я остановил выбор на самом дальнем, от основного русла его отделяла стена высокого камыша. Узкий извилистый проход шёл вдоль обрывистой кромки острова, и дальше расширялся в глубокую заводь в форме подковы. С другой стороны тянулась неширокая, до двадцати саженей, протока, со стороны входа наполовину перекрытая зарослями рогоза. Более укромного места трудно было найти.
Возле заводи в нижней части обрыва весенние воды промыли широкую нишу. Выровняв стенку и дно, мы открытую сторону заставили наклонными жердями и плотно перекрыли пучками сухого камыша, которого вокруг имелось в изобилии. Получилась очень удобная полупещера, где не страшны были даже осенние заморозки. До вечера мы успели застелить себе из травы мягкое ложе, устроить кострище и ещё наловить рыбы на ужин.
Утром я перегнал долблёнку на её привычное место и вплавь вернулся на стоянку, теперь мы окончательно спрятались от остального мира.
Потянулись утомительные дни праздного безделья, в лесу на острове росло множество грибов, ноги путались в зарослях ежевики, в его нижней части среди старого древесного завала обнаружились кусты малины и смородины. Одного вечера хватало, чтобы наловить рыбы на два дня вперёд, достаточно было посадить её на кукан возле берега и затем доставать по мере надобности.
Я возобновил свои старые тренировки, бегал и прыгал по песку до изнеможения, потом занимался с другом борьбой и дрался на палках. Мирча занимался со мной без большой охоты и при первой же возможности оставлял одного, предпочитая придумывать новые напевы для свирели и гудка. К общей радости, после путешествия на ладье мой товарищ перестал бояться глубокой воды, теперь он мог зайти в воду до подбородка и даже плавать вблизи берега.
Стараясь занять время, я стал изучать соседние острова и однажды заметил на берегу Десны рыболова.
Высокий плотный паренёк в закатанных до колен портах и с широким соломенным колпаком на голове сидел на краю глубокого омута и бодро таскал на удочку крупных плотвиц и окуней. Иногда он отвлекался на поклёвку рядом стоящей донки, и умело вываживал крупного карася или леща. Я наблюдал за ним до самого вечера, когда мальчишка быстро собрал пойманную рыбу в плетёную корзину и удалился.
Появился снова он только через день, за это время я успел провести разведку и пройти по тропинке до большой лесной поляны. Её дальний край огораживал высокий плетень, за которым виднелась маленькая избушка под камышовой крышей. Вдоль ограды весело жёлтели большие головы подсолнухов. Рядом был устроен загон для лошадей. По соседству не было других жилищ, одинокий домик не вызывал опасений, просто выглядел немного странно.
Рыбак пришёл на омут ближе к вечеру, когда зной стал спадать, по хозяйски устроившись на привычном месте, он взялся за удочку. Ещё в прошлый раз я заметил рядом возле кустов всплески хищной рыбы, мальчишка тоже обратил на это внимание и сейчас, поймав подходящего живца, переоснастил донку на поставушу1.
Кусты и камыш мешали мне наблюдать с острова за действиями паренька, осторожно переплыв на его сторону, я подкрался поближе и забрался на большую берёзу, склонившуюся над водой. Теперь я мог разглядеть даже насадку на крючке у рыбака, пока тот увлечённо ловил мерную жирную плотву.
Шёл активный клёв, после заброса поплавок пару раз вздрагивал, затем погружался в воду, на одного червя без замены насадки мальчишка успевал вытащить три - четыре рыбины. Внезапно ветка с поставушей начала резко дёргаться.