«Клюёт!» - чуть не крикнул я, спохватившись в последний момент.
Заметив, наконец, рядом движение, парнишка откинул удочку в сторону и ухватился за леску. На конце снасти сидела крупная рыба, и завязалась упорная борьба. Никто из противников не хотел уступать, отвоевав несколько пядей, рыбак тут же был вынужден отпустить лесу назад, для устойчивости ему пришлось по колено зайти в воду.
Неожиданно, здоровенная, больше аршина длиной, щука сделала свечку, потрясла головой в надежде отцепить крючок, и с шумом плюхнулась обратно. Пытаясь рассмотреть завидную добычу, я вытянулся во весь рост, ветка подо мной надломилась, и вода с громким плеском приняла в свои объятия.
Наверное, вид был ещё тот, когда я вскочил на ноги, ведь пришлось падать в самую гущу ряски, тины и водорослей. С головы, с рук, со всего тела свисали зелёные нити и листья. Двигаясь к берегу и очищая лицо, я с удивлением заметил, как мальчишка уставился на меня круглыми от ужаса глазами, выпустил лесу и забормотал, отмахиваясь ладошками:
- Чур, меня... Чур, меня...
- Держи лесу, балбес, щуку упустишь, - кинулся я к нему на помощь, но было поздно. Почувствовав слабину, рыба выплюнула крючок и ушла.
- Т-т-ты к-кто? - заикаясь, спросил рыболов.
- Кто? Кто?.. Живу здесь, - я снял порты и стал промывать их от водорослей в чистой воде, потом пояснил. - Рядом, на соседнем острове.
- А-а-а... - протянул тот, понемногу успокаиваясь.
Когда мне удалось смыть тину и переодеться, новый знакомый полностью оправился от пережитого страха и вывалил целый ворох сведений о себе.
Парнишку звали Стрижаном, внук и сын бортников2, он уже несколько лет до самой зимы живёт в лесной избушке вдвоём с дедом Лесовитом. Они присматривают за своим участком, периодически обходят борти, следят за пчёлами, ремонтируют старые дупла, и выдалбливают новые, готовя их для заселения молодыми роями. Весной и осенью, в разгар ремонта бортей и сбора мёда с ними работает его отец, но сейчас тот дома в селении занимается уборкой урожая и появится только через пару недель.
Узнав, что мы собираемся жить здесь до осени, Стрижан очень обрадовался соседям, стал зазывать в гости, обещая угостить сладким мёдом.
- Жалко, что ты щуку упустил, - вспомнил я. - Таких больших я ни разу в жизни не ловил. Вина, конечно, моя, но не надо было лесу из рук выпускать.
- Ерунда, - беззаботно махнул мальчишка рукой. - Другую поймаю.
Рыбалка была забыта, видимо, парнишке сильно наскучила одинокая жизнь в лесу, и теперь он весь лучился радостью от встречи со сверстниками. Солнце стояло ещё высоко, и я пригласил его на нашу стоянку.
Познакомившись с Мирчей и пожав лапу Молчану, Стрижан быстро стал своим человеком. Ему понравилось и наше жилище, и просторная заводь с песчаным дном, а когда я рассказал о работе в цирке и показал несколько кульбитов и сальто - восторженные охи и ахи разнеслись по всему острову. Расставаясь, он взял с нас обещание посетить назавтра их избушку.
Перейдя в мелком месте протоку, мы около полудня подошли к поляне. За оградой послышался собачий лай, калитка распахнулась, и навстречу вышел бодрый кряжистый старик с окладистой седой бородой и внимательными светло-серыми глазами.
- Это о вас Стрижан мне все уши прожужжал?.. Проходите, гости дорогие.
Внутри, кроме избушки, обнаружился сарай и маленькая баня, за огородными грядками в дальнем углу протекал небольшой ручей, и виднелись кусты малины и смородины. Большой кудлатый пёс тёмно-рыжего окраса, повиливая хвостом, изучил наши ноги, затем побежал знакомиться к Молчану. Рыча и ощерив клыки, собаки некоторое время пытались выяснить, кто сильнее, потом настороженно обнюхались и, вскоре, поднырнув под плетень, убежали в лес.
Почти половину избы занимала большая печь с широким зевом, закрытым железной заслонкой, по краям тянулись лежанки, в середине стоял стол с лавками. Стены были увешены пучками трав. Стрижан заканчивал накрывать на стол, рыба нам уже приелась, и при взгляде на предложенное изобилие во рту побежали голодные слюни.
Сочились паром жареные грибы и овощи, вкусно пахли свежие пироги с капустой, луком и морковью, стояли миски с земляникой, костяникой и малиной, залитой сладким сиропом, высились стопки гречишных и пшённых оладий, в центре стоял большой деревянный ковш с кусками нарезанных, сочащихся мёдом сот, и рядом ендова3 с горячим сбитнем.
Вначале мы старались есть степенно и не спеша, как подобает настоящим мужчинам, но хозяева с таким радушием предлагали попробовать то одно, то другое кушанье, что вскоре все условности были забыты за ненадобностью, к тому же Стрижан не сильно отставал от гостей. Только Лесовит почти не притронулся к пище, сложив руки на коленях, он смотрел на нас добрыми глазами и улыбался.