Змей был уже над французскими позициями. Подошёл унтер-офицер Белый и пробасил:
- Ну, братцы, сейчас начнётся пальба. Конверт-то ваш на андреевский стяг смахивает!
«Изобретатели», довольные, переглянулись - именно этого они и хотели. И действительно, воздушный змей был точной копией кормового флага боевых кораблей.
Тот же огромный диагоналевый крест по белому фону: только крест был не голубым, как на настоящем андреевском знамени, а чёрным, но это не имело существенного значения.
Не успел унтер закончить фразу, как французы с нескольких сторон начали расстреливать издевательски вилявший хвостом воздушный конверт.
- Это привет вам от русских бомбардиров! - зычно хохотал Нода.
А Евтихий Лоик, перекрывая громкий смех, сострил:
- Господне предупреждение, нехристи!
Все, оживлённо толкуя о происходящем, смеялись, шумели, что-то выкрикивали в сторону французов. А ребята с колотившимися от азарта сердцами смотрели, как всё учащалась и учащалась стрельба по змею.
- Забавляете французов! - послышался голос сзади.
Матросы обернулись и увидели Забудского. Лейтенант только что возвратился из госпиталя, где пробыл около месяца. В начале февраля его контузило и слегка повредило руку.
- Здравия желаем, ваше благородие! - радостно прокричали батарейные, а Белый, выйдя вперёд, отрапортовал:
- Так точно, забавляем! Нам и французам забава. Да пули ихние расходуются.
Забудский рассмеялся, потом сказал:
- Ну вот, братцы, снова свиделись. Больно грустно в гошпитале. Так что решил на батарею возвратиться. Скучно без вас, братцы, скучно! - и он присел на придвинутый ящик из-под пороха.
Мальчишки спешно подтягивали изрешечённый и вертевшийся на ветру змей.
А лейтенант продолжал разговор.
- Идёт нам подкрепление. Вот дороги размыло, а то денька через два и пороху, и других припасов пополнилось бы.
- Хранцуз пока помалкивает, - заговорил Белый, - но, видать, что-то мерекует.
- Тут дело понятное, союзники получили подкрепление, будут на штурм идти, - сказал Забудский.
- Оно, конечно, полезут, - согласился Тимофей Пищенко.
- Вот вы, ваше благородие, - вмешался молчавший до сих пор Евтихий Лоик, - рассказываете нашему брату всё, в просветление вводите. Благодарствуем за это, очень вам благодарствуем. Их благородие в ваше отсутствие только «смирно!» и «пли!» говаривал с матросом… Так что благодарствуем сердечно… …Незаметно стемнело. В землянке уже кое-кто развалился на нарах, в два этажа подвешенных к неотёсанным стоякам. Было тепло, пахло махоркой и потом, чадила маслёнка.
Колька спал на одной лежанке с отцом возле маленького, забрызганного грязью окошка. В полночь к ним заглядывала луна, и мальчишка допоздна теребил отца разными вопросами, на которые тот, порой, не знал, что и отвечать.
В землянку втиснулся Евтихий и плотно закрыл за собой дверь.
- Что, матросики, будем убаюкиваться?
- Можно, дядька Евтихий, - сказал молодой канонир-артиллерист из сухопутных.
- Оно вроде хранцуз притих, - продолжал Лоик.
- Ясно, притих, - отвечал тот же голос, - ты ж дверцу-то вон как прикрыл наглухо!
В землянке рассмеялись. Евтихий погасил маслёнку и влез на свою лежанку. Минуту все молчали. Потом послышался голос Ивана Ноды:
- Сказывают, турку приволокли. Так тот лепечет, будто из Туретчины целая армия прибымши. «Лохматок» наших ещё и не нюхали!
- Понюхают, - отозвался Тимофей Пищенко, - а турка-то што за диво? Кошка вон англичанина прихватил, а тот нашим оказался! Вот, братцы, как бывает-то!
В землянке стихли, предвкушая «историю».
- Ну, давай, развязывай язык-то! - не выдержал молоденький канонир.
- Да чего развязывать: оказался нашим да ещё мальчонком.
- Да ну? - удивился кто-то.
- Точно - мальчонком.
- Да не тяни ты, - вмешался Евтихий, - выкладывай, чего знаешь и откедова знаешь?
- Откедова? Мальчонка сей моему Николке знакомый. Вот сын-то мне и поведал.
Все шумно набросились на Кольку с требованием немедленно рассказать, как, где и когда это случилось. Мальчишка, гордый, что оказался в центре внимания, захлёбываясь, начал передавать то, что вчера сам услыхал от маленькой Голубоглазки. Он ведь считал своего дружка Максимку Рыбальченко погибшим! А тот, значит, к англичанам попался…
И Колька, без конца присочиняя на ходу погони и рукопашные, рассказывал быль, - но уже сегодня превращавшуюся в легенду, - быль об очередной вылазке Кошки…
Перевалило за полночь. Над землянкой время от времени взвизгивали французские пули да слышались выкрики сигнальных. Всё это было уже слишком обыденно, чтобы обратить на себя внимание. А внизу продолжали возникать истории за историями - одна отчаяннее другой: ночь распаляет фантазию и ночью так хочется в неё верить!..