Девочка удивлённо посмотрела на Кольку. Что с ним такое случилось? Ведь в последнее время он избегал даже разговоров о бастионах, а теперь сам напрашивается. Мальчишка перехватил её взгляд:
- Погляжу только и до хаты…
От дома Саввишны до пятого бастиона минут пятнадцать ходьбы, не больше. Но попали они туда часа через два - пришлось долго стоять в очереди у колодца. Не идти же с пустым кувшином к батарейным!
Бастион встретил их развалинами. Всё, что могло быть разрушено, было разрушено.
Всё, что могло гореть, - сожжено. По всему было видно: огненный смерч второй бомбардировки крепко зацепил и пятый бастион.
Если пушки уже успели установить на позиции, то за брустверы и землянки ещё не брались - не хватало людей. Даже минные колодцы были вскрыты, а защищающие их блиндажи снесены начисто.
С пятого бастиона хорошо просматривался четвёртый. Как на ладони была видна лощина, соединяющая их. Лощину перерезала траншея. По ней бастионы сообщались между собой. Не одна сотня солдат и матросов сложила в лощине свои головы.
Недаром прозвали её «Долиной смерти».
Алёна и Колька подошли к полуразрушенной землянке. Возле неё, в укрытии, матрос прилаживал к лафету маленькую мортирку. Он так увлёкся своим делом, что не заметил детей.
- Дядя Ковальчук! - позвала Алёнка.
Матрос поднял голову, и глаза его радостно заблестели.
- А, Голубоглазка! - Видно, носить ей это прозвище веки-вечные. - Слезай сюды. А цэ хто с тобой? Кавалер?
Алёнка надулась.
- Скажете такое, дяденька. Он тоже бонбардир, с четвёртого баксиона. Николка Пищенко.
- Ну? - смешно раздул щёки Ковальчук. - Тогда прошу прощенья.
Дети спустились в нишу. Колька сразу же подошёл к мортирке и спросил:
- Аглицкая?
- Аглицкая, - подтвердил матрос, с любопытством разглядывая подростка.
Тот вздохнул и отошёл.
- Може, пальнуть желаешь?
- Желаю, - серьёзно ответил Пищенко.
- А ну давай!
Колька привычно зарядил мортирку и поднёс к запальнику калёный прут. Вздрогнув, орудие откатилось назад.
Ковальчук взял перевязанную бечёвкой трофейную подзорную трубу и направил её в сторону английских позиций.
- Ишь ты! - с уважением сказал он, - в аккурат попал. По-матросски! Батя в солдатах али матрос?
- Погибши они на баксионе, - шепнула Ковальчуку Алёнка.
Бомбардир крякнул с досады за неуместный вопрос и сказал:
- Ты чаще приходь до нас, Николка.
- Я тут останусь! - вдруг заявил Пищенко.
- Командиров бы надо спросить, - задумался матрос, - вон они у тому блиндажу находятся.
Колька решительно направился к офицерской землянке.
- Постой! - догнал «го Ковальчук, - разом пойдём. - И пояснил: - За стрельбу твою скажу. …С бастиона Голубоглазка возвращалась одна. И в Кривой переулок Колька не пришёл ни сегодня, ни завтра…
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Степан Ковальчук. Редут Шварца. «Похлеще Минье!» Дядька Маврикий. В подземелье. Конец пятьдесят третьей батареи.
Музыка, музыка, музыка…
Кажется, сейчас только она владычествует над редутом Шварца, разбомблённым, снесённым почти начисто. Светлые звуки венских вальсов наполняют окопы, врываются в землянки и блиндажи. В темноте они звучат особенно печально, вызывая воспоминания таких далёких мирных дней…
Ковальчук выпрямился, отбросил кирку в сторону и закурил.
- Вот, брат Николка, яки блинци, - задумчиво произнёс он, - музыку и ту до дела приспособили. Хитро!
Колька перестал копать и, облокотившись на лопату, стал ждать, что ему ещё скажет матрос. Но Ковальчук только сосредоточенно попыхивал цигаркой и молчал: мол, и так всё ясно. А полковой оркестр без всякого перехода сменил задумчивый вальс на развесёлую мазурку.
- Почему хитро, Степан Иваныч? - не вытерпел Колька.
- А як же! - тотчас же откликнулся Ковальчук. - От мы с тобою долбаемо землю ридну, долбаемо камень киркою та мотыгою, а союзник ни ухом, ни рылом не ведёт.
Думает, развлекается россиянин, польки та полонезы отплясывает. Музыка, брат Николка, всё собою покрывает.
- А-а! - протянул понимающе мальчуган. Ему до сих пор и в голову не приходило, что полковой оркестр только для этой цели играет. - Действительно, хитро!
- Кинется союзник на штурму, - продолжал Ковальчук, - чого ему опасаться, баксион-то порушен! Та не тут-то было!
Повстречаемо хранцуза, как подобает, пушкою та штуцером. Ha-ко, выкуси, мусью!
Ковальчук рассмеялся и шутливо толкнул Кольку в плечо.
- Спышь, бонбардир?
- И вовсе нет!