- Вижу-с, - заговорил Нахимов, - положение ваше, лейтенант, трудное. На предмет штурма вы верно-с докладывали: штурм неминуем. Драться будем до последнего дыхания!
Адмирал обнажил кортик, воткнул его в вал и, подтянувшись, вскочил на банкет.
- Павел Степанович, прошу вас, сойдите, - торопливо проговорил лейтенант.
Нахимов, словно не расслышав, продолжал рассматривать пространство справа между Селенгинским редутом и батареями противника. Тимирязев повторил свою просьбу снова. К его удивлению, адмирал спустился вниз. Обычно при посещении люнета он довольно долго, взойдя на банкет, стоял открытым до половины груди. И в ответ на просьбы отвечал: «Сойдите сами, если хотите». Иногда добавлял: «Я вас не держу».
Максимка горящими глазами глядел на своего адмирала, высокого, чуть-чуть сутулого, в неизменном мундире с золотыми эполетами, которые он не снял даже сейчас, в преддверии штурма. Нахимов с окружавшими его офицерами отошли в глубь люнета.
Через несколько минут сигнальный пост передал: «Противник движется Килен-балкой». Последовал приказ: «Приготовиться к залпу!». Наступила томительная пауза.
Максим, приоткрыв канаты, закрывающие амбразуру, видел, как грозной лавой движутся тёмно-синие мундиры французской пехоты. Семён натянул потуже бескозырку, а Артемий, так и не ушедший в лазарет, докурив самокрутку, торжественно хмыкнул. Застыли в напряжении солдаты в траншеях и орудийная прислуга. Все понимали, что атака будет тяжёлой.
Но, конечно же, никто из них ещё не мог и догадываться, что против уцелевшей горсточки измученных людей французский главнокомандующий Пелисье направил 21 батальон отборных войск, из них два батальона императорской гвардии Наполеона III.
Колонна противника все двигалась и двигалась вперёд, временами давая залпы по нашим ложементам.
Прозвучала команда:
- Левый фас, начинай ядром с дальней картечью!
Плеснуло огнём дуло орудия, а Максим уже подносил новую порцию пороха. Над головой назойливо посвистывали пули, и не прекращали то тут, то там вгрызаться чугунные ядра. У мальчишки побаливало левое плечо, обгоревшее вчера. Он то и дело посматривал на бинт: не сочится ли кровь. Но, видно, травы, приложенные всезнающим Артемием, действовали безотказно.
Наступающая колонна уже перешла на бег. Шквалом огня встретили её ложементы, но через какое-то мгновение французы были уже в них.
Короткая рукопашная схватка - и слегка поредевшие батальоны всего в ста метрах от люнета.
Вскочив на банкет, лейтенант Тимирязев, не переставая, кричал:
- Огонь, огонь, огонь!
Падали, подкошенные картечью, солдаты в синих мундирах. Но новые, переступая их, упрямо лезли вперёд. С правого фланга показались русские солдаты - уцелевшей роты Полтавского полка. Они быстро неслись наперерез противнику. Короткий рукопашный бой. Максим схватил ружьё и хотел было перескочить через вал, но тяжёлая рука Семёна отшвырнула его на землю:
- Стой! Стой, ошалелый!
Мальчишка увидел снизу, как на вал вскочил французский офицер со знаменем в руках, но в то же мгновенье рухнул на спину. Раздалось ожесточённое хриплое «ура!». Это командир люнета с несколькими матросами бросился на французов.
Перемахнул через вал и Семён.
Только сейчас Максимка заметил, что Артемий лежит на земле с другой стороны орудия. Он подскочил к матросу. Тот тяжело дышал, не открывая глаз. Мальчишка быстро осмотрел его. Крови нигде не было. Он поднёс флягу к разомкнутым губам и начал натирать виски. «Контузило, - соображал Максим, - надо бы оттащить в лазарет, но как? Одному не одолеть…»
Он осмотрелся. Вокруг лишь клочья порохового дыма и костры подожжённых корзин, ящиков, брёвен да тела убитых и умирающих. Шагах в двадцати от него пробежали солдаты, он хотел их окликнуть, но за грохотом боя они бы его всё равно не услышали.
Тогда Максим решительно приподнял грузное тело Артемия и, сопя и задыхаясь, потащил дальше от батареи. «Может быть, за горкой кто перехватит, - думал он, - а я ещё возвращусь к орудию…»
В это время из дымовой завесы, перекрывшей пространство вокруг люнета, сигнальные посты донесли, что противник овладел Селенгинским редутом и движется в обход Камчатки.
Павел Степанович Нахимов с самого начала штурма находился впереди идущих в контратаку матросов. В двух шагах от адмирала завязалась отчаянная схватка. На каждого русского приходилось человек по десять французов. Матросы, очертя голову, бросались в это побоище, загораживая своего адмирала.
Раненый, истекающий кровью командир люнета лейтенант Тимирязев отдал приказ заклёпывать орудия, брать с собой принадлежности и отступать за прикрытие.