- Этак ты и бонбу сюда притянешь, - засмеялся Колька. Уж больно смешным показался ему насторожённый вид Ерофеича. - И нихто тогда не узнает, пошто мы побиты.
Кок ему ничего на это не ответил, а только сказал задумчиво, как бы про себя:
- Пелисье ноне как-то по-дурному горланил - неначе быть штурму. Птица он научная, беду за версту чует.
- Тут и без Пелисье твоего ясно, кричи не кричи: наступлению быть непременно.- Ишь, как шпарит бусурманин!
Весь день не прекращалась бомбардировка. Лейтенант Шварц, спрятавшись за бруствер, в подзорную трубу наблюдал за Малаховым курганом. Но разглядеть что-либо удавалось с трудом. Почти весь Малахов заволокло дымом: сквозь редкие просветы были видны развороченные блиндажи и землянки, сорванные с лафетов стволы. Полуразрушенную башню Корниловского бастиона лизали языки пламени - горели туры.
Лейтенант повернулся вполоборота и поймал в фокус знакомые французские мундиры.
«Пришли в движение, - мелькнуло в голове, - видно, скоро уже…»
Бомбардировка внезапно прекратилась, но тревога, прочно засевшая в сердце, так и не покинула командира. Два дня зверской бомбардировки не могли быть просто обстрелом.
Шварца отыскал унтер-офицер Семёнов.
- Ваше благородие, - доложил он, - больше половины орудьев изничтожено. Заменить бы нужно…
Шварц взглянул на Семёнова, вздохнул и ничего не ответил.
- Разрешите приступить к ремонту, ваше благородие? - спросил унтер-офицер.
Лейтенант тихо сказал:
- Действуйте.
Унтер-офицер ударил в рельс. Тотчас же стали сходиться матросы и солдаты. Вылез из «берлоги» и Ерофеич. Он сразу же бросился к складу, но весь запас провианта разнесло снарядом. Полузадушенный Пелисье был присыпан землёй. Кок торопливо освободил петуха, и птица, то ли от радости, то ли с испуга, заголосила на весь редут.
- Ку-ка-ре-ку - Живём, братцы, - прислушался Ковальчук к петушиному крику: - Жив горлан!
К петуху на редуте успели привыкнуть все. Птицу словно не брали снаряды. Уже казалось - прямое попадание, ан нет, засыплет его, а Ерофеич отыщет, откопает.
Пелисье отряхнётся и прокричит своё извечное:
- Ку-ка-ре-ку!
Жив Пелисье - жив редут.
- Бачь, кудахче твой-то, - ткнул Ковальчук Кольку.
«Твоим», «Николкиным» петуха стали называть с тех пор, как парнишка спас его.
Но Колька отмахнулся и на петуха не обратил никакого внимания: одна из его мортирок лежала покорёженная.
Подошёл Семёнов, посмотрел на изуродованную мортиру и что-то отметил в своём блокноте.
- Ещё одна отстрелялась, - мрачно заметил он и, взглянув на печальное лицо мальчишки, добавил: - Не горюй, Николка, добудем новую. Горчаков не даёт, француз даст. Непременно добудем у бусурманина. - Сказал и пошёл дальше, на ходу подсчитывая убытки, принесённые обстрелом.
А Колька стал прилаживать единственную уцелевшую мортирку, стараясь привернуть её к лафету покрепче, словно таким образом можно было спасти её от бомбы или снаряда.
До полуночи над редутом раздавался шум восстановления: удары молотков, глухой стук кирки и лома, визгливый звук пилы. Собирались работать до утра. Семёнов подсчитал, что до рассвета управятся…
В полночь заглохшая было бомбардировка внезапно возобновилась. И с ещё большей силой. Но по редуту стреляли мало. Весь шквал огня обрушился на город и на укрепления Корабельной стороны.
- Продолжать работы, - раздался голос поручика Берга.
- Продолжать работы, - тотчас же повторил унтер-офицер.
- Продолжать работы, продолжать работы, продолжать работы, - понеслось по редуту.
И вновь заговорили лопаты, ломы, кирки…
Со стороны Малахова кургана донеслась ожесточённая ружейная стрельба. Там начался штурм. Французы бросили туда все свои силы. Они были уверены в победе. С бастионов правого фланга спешно снимались резервы в помощь защитникам кургана.
Прогрохотали мимо Кольки два уцелевших орудия Фёдора Тополча-нова. Прапорщик прокричал своему другу:
- На Корабельную, Ника! Прощай!..
Колька бросился к командиру батареи.
- Ваше благородие, дозвольте с резервом уйти!
- Нельзя, Николка, ты и тут надобен, - ответил Шварц.
- Ваше благородие…
- И не проси. Ковальчук! - крикнул он матроса.
- Я, ваше благородие!
- Объясните юнге Пищенко, - отчеканил лейтенант, - что российского матроса отличает не только храбрость, но и наличие разума. И ещё подскажите юнге, что и «а нашем редуте есть где развернуться!