Быстро темнеет. В вагоне выключают верхний свет и включают ночной. Уже умывшись и укладываясь в постель, с удовольствием вдыхая запах чистого белья, слышу реплику москвича, которая сразу же выбивает из меня весь сон:
– А я не боюсь твоего ножа!
Какого хрена, думаю! Вот, мудак, сам набивается! Даже под ложечкой засосало от плохого предчувствия. Ножик этот я видел: модная тогда «финка» с наборной ручкой. Такие зэки на зонах раньше делали. С тревогой жду ответного удара или ругани с последующей дракой, конечно. Нормально съездил, думаю. Не хватало мне еще в поножовщине поучаствовать. Поджимаю ноги на случай, если начнут здесь. К моему удивлению, слова оппонента звучат очень мирно:
– И не надо его бояться! Я же им колбасу режу, а не людей.
Мысленно благодарю хулигана за его позицию и даже готов изменить свое первоначальное мнение. А этот чудак недолечившийся все не угомонится:
– Пойдем в тамбур! Я тебе покажу, как я не боюсь твоего ножа!
Давай, иди, думаю зло. Обратно в санаторий поедешь, здоровье поправлять! Но соликамец отвечает рассудительно, спокойно призывая москвича не горячиться.
– Да не пойду я с тобой никуда. Успокойся. Пей давай!
Голос его звучал настолько убедительно и успокаивающе, что сразу я расслабляюсь. А когда снова мирно зажурчал застольный разговор, я уснул. Ночь проходит спокойно. По крайней мере, никакого шума.
Утром обычная суета. Проводник обходит вагон, заранее поднимая пассажиров – скоро санитарная зона, туалеты закроют. Очереди с полотенцами наперевес, утренний чай в подстаканниках. Самые резвые уже умылись, позавтракали и убирают постель. Москвич спит, накрывшись простыней с головой. Ну, слава тебе господи, думаю, жив, бродяга.
Долго он не вставал, москвичонок. До самой Москвы. Пока проводница ему уже сама персональное предложение не сделала – в третий раз. А когда простынь откинулась, все увидели, что под глазом у парня – большой красивый правильной формы фингал. С трудом сдерживая смех, спрашиваю (хотя, что там – догадываюсь):
– Что стряслось-то?
– Мужики у вас уж очень суровые, – отвечает. – Чуть что, сразу в морду!
Посмеялись мы тогда с пенсионером уже открыто над москвичем. Не зло, нет, чего уж там – досталось парню. Хорошо, не убили. Соликамцев, кстати, на своих местах уже не было. Видимо, в другой вагон заранее перешли – от греха подальше. Через полчаса и мы вышли на перрон Курского, кажется, вокзала и разошлись каждый в свою сторону.
Вот такие они, москвичи. Ну, странные, согласитесь. А парни у нас суровые, это точно. Чуть что – сразу в морду!
Мачо не плачут
Лето/рыбалка/дружба
Ехали вчетвером. Миха за рулём, Колян рядом. Костя и я сзади. Настроение у всех приподнятое – впереди два дня абсолютного счастья: рыбалка, природа и никаких баб. То есть, никаких жен. Относительно других женщин всегда существовала волнующая «сотая доля вероятности». А главный специалист по данному вопросу – Костя – в любой дыре мог отыскать и баб, и водки, которой, как известно, много не бывает.
Хотя до полного разврата – чтобы с девками – до сих пор на рыбалке все же не доходило. После рыбалки – да, бывало. Это когда всем гуртом отправлялись в баню, предварительно закинув домой снасти рыбацкие. А то и просто – в чем были. Чтобы меньше объяснений с женой. А там – в бане-то – там уже позволяли себе всевозможные холостяцкие развлечения.
Ну, да я отвлекся. Едем, значит, на рыбалку. Как всегда, вчетвером. Мы – команда, всегда рыбачим вместе. Миха капитан: у него руль и лодка с мотором. Я за лоцмана и проводника: у меня все точки в навигаторе, а кроме того, я отвечаю за розыск новых рыболовных мест. Костян – «якорный бабай»; это его так Колька назвал, остряк.
Костя, конечно, с пивом – для разогрева, как он говорит. Водке пока не срок, ее, родимую, позже кушать будем. У Коляна в руке банка с энергетиком: ему хорошо было вчера, да так, что сегодня еще потряхивает. Едем, разговоры разговариваем. А разговор у рыбаков один: один мужик на днях во-о-от такую рыбу поймал. Ага, в том самом месте. Тут следует общий глубокий вдох, в груди теплеет, как после ста граммов. Хорошо!
Когда мои друзья только осваивали спортивные снасти, им представлялось, что рыба в реке сидит как в супе – плотными рядами и в готовом виде. Бери подсачек и черпай. Поэтому всегда с собой берут, кроме водки, еще по большому мешку. Оптимисты.
Совсем без рыбы, кстати, мы бываем крайне редко. Костян, тот всегда на всякий случай сеточку с собой раньше возил. «Надо брать от жизни все!» – вот его принцип. Гедонист, блин. Да, нам и без сетки хватает всегда: мои товарищи, они поначалу всю рыбу подряд брали: мелочь, ершей. Потом уже с опытом, и запросы стали другие: щуку им подавай или судака. Наш общий друг и учитель Игореша нас не иначе как заготтконторой называет.