Третий этаж. Где же ты, дядя маньяк? Выходи и зарежь меня поскорее. Только не больно режь. Я боли боюсь. И тебя я боюсь. Зарежь же меня, чтобы я не боялся. Жизнь перед глазами у меня уже промелькнула. Так что пора. Я готов.
Кончился третий этаж. Скоро четвёртый. Я всё ещё жив. А может, это всего-навсего сон? Мне столько раз снилась эта паршивая, гнусная тьма! В нашем доме часто свет отключают. Просто очередной кошмарный сон... Прямо как в прошлую ночь...
Тишина, темень, подъезд. И худенький, напуганный мальчик - крадётся бесшумно по так хорошо знакомым ступенькам, ступает твёрдо, но медленно - хорошо б поспешить, но вместе с тем - страшно...
А маньяк? Разве маньяк был в прошлом сне? Нет, не был. Значит, и сейчас его нет. Тогда почему мне так страшно? Я говорю себе, что я уже большой, что мне уже десять лет, что я не боюсь темноты. И маньяка не боюсь, и ножа его не боюсь. Потому что нет никакого маньяка. Нет никакого ножа. Ибо сны никогда не обманывают.
Мне вспомнилось вдруг... Школьный лагерь. Летнее, дождливое утро. Тамара Петровна загнала нас в школу. Я стою в коридоре с девочкой Инной и хвастаюсь своей новой карточкой, которая попалась мне в чипсах только вчера. Карточка редкая, о ней все мечтали. Я стою гордый и улыбаюсь. Инна смотрит на меня как на чучело, ухмыляется и тычет мне точно такую же карточку. И ей вчера подмигнула удача. В тот момент что-то дрогнуло в моей голове, и я вспомнил ясно накануне ночью приснившийся сон: дождь, коридор, Инна и карточки. В моём сне было всё точь-в-точь как в школьном коридоре тем утром. И я почувствовал себя волшебником.
Сны никогда не обманывают.
Пятый этаж. Никакого маньяка, но мне всё ещё страшно. Новая мысль: дедушка. Мне было лет восемь, когда он приснился мне в красно-чёрной рубашке. Я не видел его уже две недели, потому как он был в больнице, и очень по нему скучал. И в моём сне он был в больнице. По сей день я жутко хорошо помню тот сон: угрюмая, слишком светлая палата, дедушка сидит на постели и что-то говорит своему брату. Брат приехал его навестить. И тут дедушка теряет сознание и падает - в подушку лицом. И я просыпаюсь.
Помню, мне было невыносимо грустно тем утром; я спросил у мамы за завтраком: "Я хочу к дедушке. Когда ты повезёшь меня к дедушке?" Мама сказала, что скоро, на днях, и добавила: "К нему вчера приезжал дядя Вова. Помнишь ты дядю Вову? Это дедушкин брат. Дедушка давно с ним не виделся. Они долго говорили, хорошо говорили, по-братски... А потом дедушке плохо стало. Потемнело в глазах. И он сознание потерял. Но сейчас с ним всё в полном порядке. Врач говорит, - на следующей неделе выпишут дедушку. Ты не переживай, сын. Мы на днях съездим к нему. Обещаю".
Душа моя ушла в пятки. "А на дедушке какая рубашка была? Красно-чёрная?" - уставился я на маму с разинутым ртом. Мама рассмеялась зачем-то и ответила: "Кажется, красно-чёрная. Да". "В клеточку?" "В клеточку".
Сны никогда не обманывают.
Шестой этаж. Почти дома. Маньяка не существует. Но всё так же темно.
Мама про тётю Зину рассказывала. Тётя Зина родила когда-то ребёночка; в роддоме ребёночка унесли на ночь, а тётя Зина уснула. Приходит к ней во сне покойная мать и улыбается счастливо: "Спасибо за внучку. Мы о ней позаботимся". Утром тётя Зина проснулась, а врач говорит ей, что ребёночек её ночью умер.
Сны никогда не обманывают.
Так и живёт тётя Зина со своим мужем - вдвоём, без дочки, без сына. А у моей мамы сын есть. И у папы тоже. Они говорят, что он такой хороший мальчишка...
Седьмой этаж. Здравствуй, родной! Я больше не боюсь. Я дома.