— А чего ж не уметь, — ответил Максим.
— Смотри, собьешь лошади холку, прогоню и заставлю лошадь лечить. Сколько получать будешь, знаешь?
— Знаю. Рубль в день и приварок.
— Приступай к работе.
Хозяин чуть повернул голову и что-то сказал. Из шалаша легко выскочил стройный татарчонок лет четырнадцати. Хозяин показал на Максима, и татарчонок весело сказал:
— Пошли.
Он привел Максима под большой навес.
— Вот на этой будешь работать, — показал татарчонок на низкорослую гнедую лошадь, — седлай.
Максим взял седло, храбро подошел к лошади, положил его ей на спину.
— Кто ж с правой стороны к лошади подходит? — засмеялся татарчонок. — Эх ты! Дай-ка. Смотри, как это делается. Лошадь обходи не сзади, а с головы, а то она задом как даст, костей не соберешь.
— А если укусит?
— Не укусит, ты ее по зубам. Седло клади вот так. Понял?
Татарчонок поправил седло, ловко затянул подпругу и продолжал:
— Теперь взнуздай. Не умеешь? Смотри, как это делается.
Левой рукой он смело схватил лошадь за храп, а правой почти неуловимым движением вставил ей в рот удила. Лошадь спокойно похрупала ими и оглянулась на Максима. Ему почудилось, что лошадь усмехнулась; «Это ты и будешь на мне ездить? Ну, ну, посмотрим».
Тем не менее он отвязал повод от колоды, вывел лошадь из-под навеса, вставил ногу в стремя и вскочил в седло. Лошадь покорно стояла, ожидая команды седока, а Максим и не знал, что дальше делать. Вдруг сзади он услышал резкий щелчок, и лошадь резко рванула с места. Это татарчонок хлестнул ее кнутом. Максим едва удержался в седле. Ноги его мгновенно потеряли стремена. Он ухватился за гриву и изо всех сил сжал ногами бока лошади.
— Тпру! Тпру! — вопил Максим.
А лошадь мчалась все сильнее и сильнее. Максим чувствовал, как от напряжения немеют ноги, и боялся, что они совсем ослабнут и он свалится. Но как остановить взбесившуюся лошадь? Максим собрался с духом, оторвал одну руку от гривы и ухватился за повод. Потянул, но лошадь не сбавляла бега. Тут его больно ударило по ноге железное стремя. И только теперь понял причину бешенства лошади. Это упущенные им стремена били лошадь по животу и подгоняли ее. Максим поднял стремя, потом другое и перекинул их через луку седла. Лошадь стала успокаиваться. Потянул повод, и она пошла шагом, а потом и совсем остановилась. Максим осмелел, спустил стремена, вставил в них ноги и уселся в седле поудобнее. Теперь лошадь слушалась его. Повернул ее обратно. Тут он увидел скачущего ему навстречу всадника. Съехались. Татарчонок широко улыбался.
— А ты молодец, — сказал он Максиму, — держался, я думал — свалишься.
— Че ж не удержаться, — похвастался Максим, — подумаешь.
— Ой, хвальбун!
— Хочешь, стойку на лошади сделаю?
— Ты?
— Смотри.
Честно говоря, минуту назад Максим и не думал о таком трюке, а сейчас какой-то бес вселился в него. Он встал на седло на четвереньки, приладился и легко выжал стойку. Лошадь мягко шагала и не очень мешала удерживать равновесие. Так он держался несколько секунд и был несказанно горд, услышав восхищенный возглас татарчонка:
— Циркач!
Когда Максим снова уселся в седло, татарчонок спросил:
— Тебя как зовут?
— Максим. А тебя?
— Мустафа. А по-русски Мишка.
— Я тебя буду звать Мишкой.
— Как хочешь. Только при отце так не называй, он не любит.
— А кто твой отец?
— Как кто? Тот, который тебя на работу взял.
Лошади пошли рысью. От тряски у Максима зарябило в глазах. При каждом шаге он подскакивал и больно ударялся о жесткое седло, в животе булькало и неприятно покалывало. Мустафа попридержал свою лошадь.
— Да ты когда-нибудь ездил верхом? — спросил он.
— Не, — чистосердечно признался Максим.
— Я тебя научу. Зачем ногами болтаешь? Стремена зачем? Встань на них. Теперь, когда лошадь шагнет левой ногой, ты привстань, правой — присядь. Понял? Пошел!
Максим начал делать так, как советовал Мустафа. Он стал подскакивать и почувствовал, что ехать стало легче, и лошадь пошла ровнее. Короче говоря, когда они подъехали к стану, Максим считал, что он уже усвоил кавалерийскую езду.
И тут раздался крик:
— Обед!
За обедом Максим с любопытством разглядывал своих товарищей по работе. Они сидели на кошме, поджав под себя ноги, и терпеливо ждали, когда им подадут варево. Перед каждым лежала деревянная ложка и кусок хлеба. Взрослые рабочие сидели также кружком в стороне и уже начали хлебать. Наконец старый татарин принес большую деревянную чашку с супом и, протопав босыми ногами прямо по кошме, поставил ее на середину.