— Стало быть, против меня пошел, — сказал мне после собрания Егор. — Впрочем, найдутся и у меня к тебе претензии, — и посмотрел на меня из-под бровей.
— Вряд ли, — сердито ответил я.
Серый, услышав, как я хлопнул калиткой, вышел мне навстречу.
— Наговорились? — спросил он.
— Наговорились.
— А у меня мысль, — сказал Серый.
— Интересная?
— Что надо!
— Выкладывай, — сказал я и присел на каменный бордюр, которым был отделен от дорожки огород. Серый пристроился рядом. Я закурил. Вечер был звездный и тихий. Вдруг кто-то промчался мимо нашего дома на мопеде. Серый бросился к калитке и вернулся разочарованный.
— Кто это был? — спросил я.
— Думал, что Гаврилка.
— А оказалось?
— Не успел разглядеть, — ответил Серый и снова сел рядом со мной. — Так вот мысль, Ген-Геныч... Вам надо купить велосипед.
— Велосипед? — удивился я. — Зачем?
— А как мы будем добираться до каменоломни?
Я не сразу сообразил, зачем нам нужна каменоломня, и Серый напомнил:
— Чтоб те камни... Ну, памятник партизанам...
— Ясно.
— Скоро будет совсем тепло. Каникулы скоро. И на свидания с Ольгой Николаевной вам далеко ходить...
— Да, да, — несколько смутился я. — А ты знаешь, велосипед — это, действительно, мысль.
— Конечно! — обрадовался Серый. — И еще одна мысль.
— Какая же?
— Можно приделать к велосипеду парус...
— И?
— И мчаться. Чуть ветер подует, и ты летишь, педали крутить не надо. Никому, наверное, такое в голову еще не приходило. Как, Ген-Геныч? Вот было бы здорово! А на парусе — золотые звезды!..
— Думаешь, получится?
— Получится. Я уже чертеж сделал. Показать?
— Покажи.
Мы вошли в дом. Пока я раздевался, Серый успел не только принести чертеж, но и высказал все, что он думал о своем проекте. Мне осталось только сесть к столу и, глядя на чертеж, вернее, на рисунок велосипеда под раздутым парусом, молча удивляться выдумке Серого.
— Ну что, Ген-Геныч? — нетерпеливо спросил меня Серый.
— Уговорил, — ответил я.
Перед сном я отправился во двор покурить. На веранде повстречал Серого с одеялом на плечах.
— Не спится? — спросил я.
— Ага. А вон то Юпитер, — сказал он, глядя на яркую голубую звездочку, повисшую на макушке ивы.
— Знаю. В августе будет противостояние Марса, — в свою очередь похвастался я своими астрономическими познаниями.
— Директор, наверное, вам теперь дом не даст, — сказал Серый.
— Не даст? Почему?
— А потому, что вы его покритиковали. Он этого не любит.
— Откуда тебе известно, что я его покритиковал?
— Слышал. Я был в кинобудке, с Лукой. Оттуда все слышно. Не даст теперь директор вам дом. Лука тоже так думает. И вы, наверное, теперь захотите уехать? Но я с мамкой уже поговорил...
— О чем? — спросил я.
Серый молчал. Я поймал его за вихор и переспросил:
— О чем говорил?
— Больно, — скривился Серый. — О том, чтоб вы всегда жили у нас. И когда женитесь... Мамка не будет брать с вас деньги. А Андрей с Маруськой пусть живут во времянке, все равно им в город уезжать... Пустите!
Я отпустил вихор и, не сказав больше ни слова, ушел в свою комнату. Я слышал как Серый щелкнул выключателем, погасив в прихожей свет, как скрипнула дверь в другую комнату. Я решил, что он отправился спать, но тут раздался тихий стук и на пороге появился Серый. Он по-прежнему был закутан в одеяло. Не поднимая головы, Серый спросил:
— Чего я плохого сделал?
— Ничего, — ответил я, снимая рубашку. — Иди спать.
— Нет, вы скажите, чего я плохого сделал?
Я повесил рубашку на спинку стула, сел на кровать и принялся снимать туфли.
— Я же как лучше хотел, — стал оправдываться Серый, — чтобы вам было лучше... А то денег вы получаете мало, и Ольга Николаевна, наша вожатая, не больно-то много получает.
— Мамке твоей тоже деньги нужны, — сказал я и подошел к Серому. — Чтоб тебя одевать-обувать...
— Я тоже могу работать, не думайте. Пойду летом на подвязку винограда. — Серый поднял на меня печальные глаза. — Чтоб вам же лучше было хотел...
Я обнял его и прижал к себе.
— Чего? — стал он вырываться. — Телячьи нежности...
Я повернул его и легонько толкнул к двери:
— Спать, Серый, спать...
Автобус отправлялся от клуба. Я пришел туда минут за пятнадцать до отхода и сидел на скамейке у крыльца. Лука вынес из клуба коробки с кинолентами — ехал обменивать фильмы в райцентре — и присел рядом, стрельнув у меня сигарету. Подходили еще люди. На площади стояла кучка ребятни. Они тоже поджидали автобус, но другой, который каждое утро отвозил их в школу в соседнее село. Там были Серый, Петя Якушев и другие школьники. Серый, увидев меня, помахал рукой. Я спросил у Луки, какой фильм он будет «крутить» сегодня.
— Какой дадут, — ответил Лука. — Раньше знал за месяц вперед, а теперь не знаю: вы своими мероприятиями срываете мне весь график, нарушаете планы кинопроката. Но я не против, — улыбнулся он.
— То-то же, — сказал я. — Никто не против. Впрочем, после женитьбы ты, Лука, охладел к сцене. Пора тебе да и жене твоей, как говорится, снова включиться...
— Дела мешают, всякие дела, — вздохнул Лука. — Но я включусь. А богатая была свадьба, — таращил глаза Лука, — верно?
— Богатая, — ответил я. — Славная свадьба.
Лука вспоминал о свадьбе всегда с охотой и непременно требовал от всех, кто на ней был, чтобы они хвалили ее.
— Как вы тогда плясали — ого!
— Было дело.
— И пели... А ваша свадьба когда? Не скрывайте — всем известно...
— Возможно, летом, Лука, — ответил я.
К нам подошел старик Селиванов.
— Тоже в район? — спросил Лука.
— В район, — ответил Селиванов. — В Совет ветеранов. Собираемся.
— Ясное дело. А почему эти шпачки до сих пор не уехали? — проговорил Лука, глядя на школьников. — Время уже. Автобуса нет, что ли? — и крикнул: — Петька! Якушев! Почему стоите?
— Автобус не подают, — отозвался Петя. — Говорят, сломался. Если через две минуты не придет, опоздаем.
Селиванов покачал головой:
— Вот ведь как, а? Мальчишек в школу на автобусе, со всем комфортом. В школе завтраки и горячие обеды. За неуспевающих ругают учителей, за недисциплинированных тоже... Хорошо это, а?
— Конечно, хорошо, — ответил Лука.
— Хорошо, да не совсем.
Прибежал из гаража какой-то мальчишка, размахивая портфелем, и заорал во весь голос:
— Автобуса не будет! Клапан, говорят, полетел! Айда по домам!
Несколько портфелей полетело вверх, ребята радостно загалдели.
— Вот, — сказал Селиванов. — Я же говорил, что не все хорошо. В свое время я в церковноприходскую каждый божий день за шесть верст топал. Да-а.
— То было когда, — махнул рукой Лука, — при царе Горохе. С тем временем и сравнивать не стоит.
— А ну постойте, постойте! — прикрикнул на ребят Селиванов, видя, что некоторые стали уходить. — Объявление есть! — и направился к ним. — А объявление такое: раз вы не попадаете в школу, то надо же об этом учителям сообщить. Вот я и пойду в школу. Как раз за час и дойду. И скажу, что вы не приедете, потому что клапан полетел. А как же иначе?
Ребята притихли.
— За всех на уроках посижу, запишу домашние задания.