Размышляя, я побрел по улице. Невзначай оглянувшись, увидел, что у калитки, на том месте, где только что был я, стоит Серый.
— Надо обмотать акации пленкой, — сказал я.
Он кивнул головой.
— А то пропадут...
Он спросил:
— Вы куда?
— Не знаю, — ответил я. — Прогуляюсь. Что-то голова трещит.
— Можно мне с вами?
— Как хочешь, — ответил я.
Серый подбежал ко мне.
— В какую сторону пойдем? — спросил я.
— Туда, — махнул рукой Серый в сторону клуба.
Мы не спеша пошли по улице.
Серый поднял с земли гальку и принялся подбрасывать ее на ладони. В какой-то момент ему не удалось ее поймать, и галька упала на каменистую дорогу. Серый остановился, но за галькой не нагнулся. Я тоже остановился.
— А я знаю, куда вы собираетесь, — сказал он неожиданно.
— Куда?
— В город.
— Зачем, не скажешь?
— На телеграф, потому что наша почта сегодня не работает. Вы хотите дать домой телеграмму о том, что скоро вернетесь.
— Неужели?
— Да, — Серый пнул гальку ногой и снова зашагал.
Изумленный словами Серого, я стоял как вкопанный. Но потом догнал его и спросил:
— Ты что — телепат? Знаешь такое слово — телепат?
— Знаю.
— И что же?
— Я не телепат, — ответил Серый и низко опустил голову.
— А что же тогда?
— Я слышал, как вы стонали, Ген-Геныч, — сказал Серый. — Вы вслух разговаривали. Немного помолчите и опять разговариваете. Я думал, что вы заболели, и зашел в вашу комнату. Потрогал лоб — холодный. Потом сидел на стуле. И вы опять стонали и разговаривали. Про телеграмму говорили, про Щукина... Я не виноват, — Серый поднял на меня печальные глаза. — Так получилось. Это все из-за Щукина? — спросил он.
— Нет, ответил я.
— Если из-за Щукина, то не стоит, Ген-Геныч, — Серый взял меня за руку. — Честное слово, не стоит.
— Ты так думаешь?
Серый кивнул.
— А если он прав?
— Все так смеялись, так хлопали... Один он ушел с кислой рожей.
— Нельзя так говорить о человеке, — сказал я.
— Да ну его... Всем, наверное, счастливые сны снились, а вы плакали, — Серый ткнулся головой мне в бок, и мы остановились.
— Ты что? — спросил я.
— Жалко очень, — замотал головой Серый. — Я так привык к вам...
— Ну, ну, — взъерошил я Серому волосы, — не надо, — и отстранил его от себя. — Что за телячьи нежности?..
Серый отвернулся и вытер глаза рукавом.
— Конечно, — проговорил он. — А что? Если вы уедете, я тоже...
— Ложная тревога, Серый, — сказал я. — Ночные страхи. Никуда я не уеду. Но мы с тобой все-таки отправимся сейчас на телеграф. Надо поздравить родителей с праздником.
— А меня припишете? — спросил Серый. — Мое имя? Денег хватит?
— Наскребем, — ответил я.
12
Когда мы вернулись, Щукин уже не спал. Я наскоро переоделся, приготовил завтрак и постучал в окно времянки.
— А, это ты, — отозвался Щукин совсем дружелюбно. — Что, уже утро?
— Уже, — ответил я. — С наступающим праздником.
— И тебя тоже. Сейчас встану.
Серый выкатил из сарая свой мопед.
— Скоро он у тебя загудит? — спросил я, садясь на скамейку.
— Вот карбюратор поставлю, и загудит. Бензину, правда, нет, но я достану. У Петьки есть. Давайте пойдем в лесополосу, — предложил он. — И художника возьмем.
— А что будем делать там?
— Что делать? Я покажу вам куропатку в гнезде, сорочат... Хотите?
— Хочу. Только вот художник захочет ли.
— А вы ему прикажите.
Там, где сходились две лесополосы, образуя как бы гигантскую букву «Т», ножка которой была отрезана от перекладины глухим проселком, мы остановились.
— Теперь ни слова, — сказал Серый. — Идите за мной. — Крадущимися шагами он пробирался между рядами низкорослых тутовников и маслин. Мы со Щукиным, заглядывая через голову Серого, следовали за ним. Серый поднял руку, веля остановиться. Мы замерли.
— Где? — спросил я.
Серый присел, постучал пальцем по кустику сухого чертополоха:
— За ним.
Мы со Щукиным, насколько позволяли позвонки, вытянули шеи. За кустом в ямке гнезда сидела куропатка и, не мигая, глядела на нас черной бусинкой глаза.
— Ух ты, — вполголоса произнес Щукин. — Не боится.