— Вот еще, выдумала. Что я, цаца какая, что ли? Я так, от нечего делать за тебя. Уйди…
— Я тебе салазки дам, — торопится Ленка, — целый день можешь кататься.
И шли они к дому медленно по чистому снегу — впереди Колька в большеухом малахае, чуть сзади Ленка, с оторванной пуговицей.
— Ты ко мне приходи, Коль. У меня книжки есть.
— Надо больно. Еще чего скажешь, — бросает через плечо Колька.
А снег идет, и весь мир кажется светлым, прозрачным, и дома чистенькие, четкие стоят вдоль улицы и глядят гладкими стеклами окон на Кольку с Ленкой.
Вечером приходит дядя Саша, приносит Ленке конфеты. Он мамин друг. Он улыбается, вытирает платком лоб и мало говорит. Он читает газеты. Его пальто висит рядом с отцовским — рукав к рукаву, будто здороваются так рукавами, по-пальтовски.
— Морозно сегодня, — говорит дядя Саша из-за газеты.
— Очень, — подтверждает мама.
— Вовсе не холодно, — вставляет Ленка.
Маме неудобно за Ленку. Она включает радио. Она садится около дядя Саши, и они разговаривают за газетой.
— Дядя Саша, а у меня медаль с дыркой есть. И погоны, — громко произносит Ленка в газету.
— Это интересно, Лена. А почему с дыркой?
Ленка делает вид, что не слышит. Она поет тихонько:
Ей грустно становится от песни. Она складывает на коленях руки и думает, сдвигая черные брови. Сейчас ее отправят спать. Дядя Саша кончит читать газету, и мама скажет:
— Лена, отправляйся спать.
Скажет. А сами будут сидеть на диване и слушать радио.
— Я сегодня поздно лягу спать, — говорит Ленка.
— Почему? — удивляется мама.
— Не хочу… Я днем спала.
Дядя Саша поднимается, поправляет галстук.
— Вы уходите? — весело спрашивает Ленка.
— Ухожу.
— И я спать пойду. До свиданья, дядя Саша.
Зимняя ночь тянется скучно и долго. Одиноко фонари стоят в проулке, мигают на ветру, будто силясь побороть тяжелую дрему. Длинные тени, как темные тропы, лежат через дорогу. Город спит, занесенный плотным снегом.
Светает беззвучно и медленно. Кажется, кто-то неторопливо забрасывает тени снегом, зажигает осторожно окна и, наконец, будит дворняжек — и они, сонно потягиваясь, прочищают лаем горло.
И вот уже дворник сгребает снег большой лопатой, и звонкий трамвай катит по закоченевшим рельсам.
Колька ждет Ленку у школы. Ходит подле мерзлых лип, трогает пальцами ледяную кору и дует в руку — холодно.
Вот засоня. Косы заплетает, а здесь мерзни. Собак боится. С матерью за руку в школу ходит. Выдумает! Украдут, что ли.
Завидя издали Ленку с матерью, прячется за дерево, косит одним глазом.
Остановились. Наставляет Ленку мать, быстро говорит что-то — парок висит у губ. Наверняка про то, чтоб не простудилась, чтоб через дорогу не бегала и салазки никому не давала — сломают. Выдумает!
Пошагала мать, руки в муфту кутает. Красивая у нее шуба. Выскользнул Колька из-за липы, подлетел вплотную к Ленке, сказал:
— Пойдем в кино? Про войну…
Заморгала Ленка, портфель двумя руками взяла.
— А уроки?
— Эх ты! Цаца. Как отличница. Боишься? Люблю про войну, — говорит Колька.
— Неинтересно про войну, Коля.
— Чего ты понимаешь! Тебе про кукол надо.
У кинотеатра Ленка стоит в сторонке, пока Колька достает билеты, портфель под полу прячет.
Звонок. Зашли в зал. Сели в первом ряду. Ждут, когда вспыхнет экран и начнется война.
Крепкий пучок света проколол черноту, ударил в белое полотно и загорелся крупно: «Два бойца».
Колька сопит, подается вперед, шепчет:
— Здорово!
Ему хочется побежать по косому лучу света туда, на экран, вспрыгнуть на танк, закричать во все горло: «Ура-аа…» и чтоб кругом все гремело. Но картина вдруг обрывается и становится разом тихо и темно, и он, заложив пальцы в рот, пронзительно свистит и орет:
— Сапожники…
После душного зала на улице свежо и легко. Весело проносятся машины. Весело крутит милиционер палочкой, и свисток у него веселый. А Ленке грустно, аккуратно ставит она ногу и глядит, какой след получается.
— А тот на папу похож.
— Который?
— Черный…