И вот с приходом Жоры у нас наступил, так сказать, качественный перелом в катании на коньках: глядя на него, мы стали ходить на каток. Тоже здорово. Но честное слово, я с удовольствием бы промчался и сегодня на коньках по улице, прицепившись за борт какого-нибудь грузовичка.
А на «бегаши» я так и не встал — остался верен «канадам».
О том, что моряк должен хорошо плавать, знает каждый. Это аксиома. Но многие, в том числе и я, держались на воде как утюги. Занятия по плаванию организовали для нас в закрытом зимнем бассейне. Кроль и брасс преподавал известный в прошлом пловец Леонид Мешков. Учились мы вначале плавать с доской, затем и без нее. Мешков ходил с бамбуковой палочкой и, касаясь ею наших голов, говорил:
— Лицо пониже, не бойтесь. Опускайте уши в воду!
Я старательно выполнял команды тренера. Но, видимо, перестарался: после одного из занятий меня с сильными болями в правом ухе и высокой температурой отвезли в военно-морской госпиталь. Оказалось — воспаление среднего уха, В один из летних дней 1945 года мне сделали операцию, и я встречал победное шествие возвращающихся в Ленинград войск из окна госпитальной палаты. В госпитале было много раненых, хотя война кончилась еще в мае.
От скуки мы с моим соседом потихоньку пели. Здесь я впервые услышал и разучил песню «Севастопольский камень», которую потом, к удовольствию моих товарищей, исполнял в училище. А вообще, болели мы мало. И подчас врач нашей роты, милая Анна Иосифовна Грандель, подолгу оставалась без работы.
Что греха таить, физкультура физкультурой, а на зарядку рано утром, да еще зимой, бегать мне лично не очень нравилось. Я почему-то всегда дрожал от холода. Поэтому, пользуясь всяческими правдами и неправдами, стремился избежать зимних пробежек. Иногда пользовался тем, что по утрам проводились репетиции плясунов, а то напрашивался натирать пол в ротном помещении, когда ребята убегали заниматься на улицу. Вроде и физзарядка, и в тепле.
Если в перечисленных видах спорта я достиг сравнительно небольших успехов, то все-таки был один, если так можно выразиться, где я был почти королем. Почти потому, что были несколько человек в роте сильнее меня. Ну уж, во всяком случае, асом я был.
Я имею в виду маялку. Сегодняшним ребятам, наверное, и сам термин-то непонятен, как, скажем, «чижик», «лапта», в которые мы тоже играли. Маялка — это кусочек тряпочки, в которую вложен какой-нибудь груз, например тяжелая пуговица. Груз перетянут в тряпочке ниткой, а концы тряпки разрезаны. И вот эту маялку нужно было подбрасывать щечкой ботинка. Каждый, конечно, способен это сделать несколько раз, не дав маялке упасть на землю. А если 100—200 раз подряд? А если тысячу? Вряд ли нога выдержит столько времени махать. А вот наш «чемпион» Юра Симонов это делал тысячу раз. Я был послабее, и мой рекорд равнялся 850. Найдутся скептики, которые не поверят. Ведь действительно невозможно одной ногой столько раз поддавать маялку и чтобы она при этом не упала. Одной, конечно, нет. А двумя можно. Весь секрет и заключался в том, что нужно было одинаково ловко работать обеими ногами. Устанет одна, переходишь на другую, давая отдых первой. И тогда можно подкидывать маялку хоть полчаса. Главное, не потерять равновесие и ритм. Юра Симонов умудрялся при достижении каждой сотни подбрасывать маялку носком ботинка сильно вверх, как бы ставя точку отсчета, и потом начинал новую сотню. Эта игра одно время была как зараза. На переменах только и слышался глухой стук маялки об ботинок. Нас воспитатели ругали, приглашали даже на беседу врача Анну Иосифовну, которая говорила, что такое однобокое развитие ног вредно, что можно этой маялкой намахать себе черт знает что. Однако все оставалось по-прежнему. Со временем, когда мы перешли в десятый класс, это увлечение в маялку прошло как-то само по себе.
Узлы, маты, свайки…
В июле 1945 года после операции я вернулся в училище. Ухо зажило полностью. Все ребята были уже в летнем лагере. С первой же оказией отправился туда и я.
Летом в лагере благодать, не то что осенью и зимой. Теплынь. Сухой хвойный лес. Большое и теплое озеро с чистейшей водой.
Мы учились вязать морские узлы, плести маты. Каждый носил в кармане аккуратную небольшую веревочку, на которой тренировался вязать различные узлы. Узлов было много: прямой, рифовый, боченочный, выбленочный и много других. И каждый вязался по-разному, и назначение у каждого свое. Очень ценилась у нас флотская свайка — небольшой толстый крючок из меди, с помощью которого плелись маты. Разучивали мы и мелодии различных команд на боцманской дудке. Этому редкому ныне искусству учил нас опытный моряк, в прошлом боцман, награжденный медалью за спасение итальянцев во время землетрясения в Мессине, капитан административной службы Иван Васильевич Филиппов.