Конечно, здоровому мужику ничего не стоило порубить нас топором. Но протрезвел он вовремя. Он сам нам потом признался, что весь хмель у него разом вышел, когда он увидел нас. Рука не поднялась. Позже он понял, что маму оклеветали, что злые люди специально разжигали страсти.
В разные годы я потом останавливался в доме этого человека, и он, и его родственники всегда встречали меня, как дорогого гостя.
После отдыха в деревне мы благополучно возвратились в Ленинград. «Благополучно» — говорю не случайно, ибо обратный путь мы проделали на крыше теплушки. Залезть внутрь вагона не было никакой возможности. Раньше я только в кино видел, как в гражданскую войну люди ездили на крышах вагонов. И вот пришлось испытать самому. В общем-то, это совсем не страшно. Тем более когда на крыше сидят другие люди, они разговаривают, ходят, поют… Так мы доехали до Луги, там нас с крыши сняли, и остальной путь до Ленинграда мы проделали на грузовой открытой платформе. Я очень замерз и дома отогревался горячим чаем.
Парад
С сентября началась учеба в шестом классе. Одновременно мы усиленно занимались строевой подготовкой: нам впервые предстояло участвовать в параде 7 ноября на Дворцовой площади. Вот уже действительно труд! Труд до седьмого пота. Ведь нужно было не только пройти строем, четко печатая шаг, но и держать равнение в шеренге. А в ней нас ни мало ни много двадцать гавриков. Вот и отрабатывали. Вначале одиночную подготовку, затем шеренгой, а затем всем парадным батальоном. Нами овладел азарт, чей батальон пройдет лучше. Судьей был начальник училища. Если он говорил: «Первому батальону домой, второму еще раз пройти» — значит, наш прошел лучше. Мы возвращались уставшие, но довольные. Настал день генеральной репетиции. Поздно вечером при свете прожекторов все участники парада прошли мимо трибуны. Командование осталось довольно.
Утром 7 ноября от училища были высланы линейные. Мы все слегка волновались. Шутка ли, быть участником военного парада в Ленинграде.
Под звуки барабана мы прошли по набережной Невы на Дворцовую площадь. Замерли в строю. Раздалась команда: «Парад, смирно!» Две открытые машины поехали друг другу навстречу. В одной был командующий, в другой — принимающий парад. Торжественно печатая шаг, мы прошли мимо трибуны, на которой находились руководители Ленинградской партийной организации и представители трудящихся города. За участие в параде каждому из нас была объявлена благодарность от командующего Ленинградским военным округом Маршала Советского Союза Л. А. Говорова.
В начале 1946 года училище с быстротой молнии облетела радостная весть: нам доверено представлять нахимовские училища на майском параде в Москве. Всех волновал вопрос: поедет ли все училище или один парадный батальон? Наконец объявили, что для участия в параде на Красной площади будет сформирован только один батальон из старшеклассников. Младшие приуныли. Мы же, хоть и старшие, не знали, кто поедет. Не сомневались, пожалуй, только такие высоченные ребята, как Кириллов, Преображенский, Симонов… А мы, малорослые, конечно, переживали. Поездку в Москву решал не только рост, но и хорошая успеваемость, а также строевая подготовленность. Москвичи накинулись на учебу с удвоенной энергией: каждому из них хотелось побывать лишний раз дома. Ну, а мы занимались не с меньшей энергией: ведь многие из нас никогда до этого не были в Москве. Словом, у каждого были причины усиленно трудиться. Ведь конкурс был большой.
Сегодня, когда я смотрю по телевизору, как шагают по Красной площади нахимовцы, думаю, что сейчас все стало проще. И нахимовское училище одно в стране, и в параде участвуют два батальона. Да и московские парады стали для нахимовцев привычным делом.
В марте мы начали усиленно заниматься строевой подготовкой. А в середине апреля уже выехали в Москву. Мне посчастливилось — я был включен в парадный расчет. Ведь кроме правого фланга, на котором стоят рослые ребята, есть еще и левый. Я попал в первую шеренгу восемнадцатым по счету и был горд, что на груди у меня висела боцманская дудка с цепочкой.
До этого мне не приходилось бывать в Москве. И вот первая встреча со столицей. Выйдя из вагонов, мы жадно вглядывались в дома: где же Кремль? Нахимовцы-москвичи нам объяснили, что Кремль от вокзала сравнительно далеко и увидеть его нельзя.