— Извини. — Он поднимается, подходит к окну. Шура поправляет жалюзи, сквозь щели просачиваются оранжево-желтые лучи заходящего солнца.
Я не могу найти в себе сил, чтобы встать с кресла. Я до сих пор во власти его горячих прикосновений. Мне приятно, мучительно приятно. Очередное безумие, ведущее в никуда. У нас не было будущего тогда, нет его и теперь. Зачем бередить затянувшиеся раны. Сколько боли, сколько счастья…
— Я знаю, зачем мы встретились. — Шура поворачивается. — Наверное, для того, чтобы я сказала тебе спасибо.
— Брось, Ладуся…
— Правда, правда. Если бы не ты, в моей жизни ничего бы так и не случилось. Я бы не стала той, какой стала. Ты — начало всех моих побед, всех моих планов. Если бы ты не бросил меня, я была бы просто счастливой, ничего никому не доказывала, и себе тоже.
— Ты счастлива?
Это уже не по правилам. Удар ниже пояса. Я пытаюсь сохранить хорошую мину при плохой игре. Я старательно играю роль успешной женщины, а он, как всегда, требует правды. Его прямолинейность возмущала меня в прошлом. Вот поэтому он так и не женился. Его никто и ничто не удержит просто потому, что ему никто не нужен. Он сам себе и царь, и бог, и пророк. Он позволяет любить себя, но время на это отводит сам. Все сам: строит, разрушает, уходит.
Ему нужно знать, счастлива ли я. Снова лелеет надежду, что наш роман оставил в моем сердце кровоточащую рану, а у него тоже сердце изранено? Пусть не пытается меня обмануть. Он любил меня! Любил так, как любят только раз. И больше никто никогда не займет в его сердце мое место. Оно и сейчас свободно для меня. Стоит только сказать, что я согласна… Согласна? Нужно ли мне это? Тогда Шурка был для меня непререкаемым авторитетом, взрослым мужчиной, на которого я готова была молиться, а теперь пусть молится он. И все снова закончится, потому что мы оба не умеем делить себя с другими. Выжженная земля. Здесь нет места жизни. Осталась только боль. Она измучит нас. Даже если мы не будем говорить об этом вслух, мысленно мы будем винить друг друга, думать, как бы сложилось, если бы…
— Ты счастлива?
Он ждет правды, он всегда говорил только правду. Бедный Шурка, он так и не понял, что я выросла. Я выросла уже тогда, когда первой сказала, что между нами все кончено. Теперь нас разделяет океан. Океан страстей, который в любую минуту всколыхнется разрушительным цунами непонимания, обид, обвинений.
— У меня есть друг, который любит меня, который сделает все, чтобы я была счастлива.
Я отвечаю и тут же пугаюсь: не то сказала! Шура сразу все понял. На его лице я вижу удовлетворение. Он получил признание в том, что мое сердце бьется ровно. Любят меня, а я лишь принимаю эту любовь.
— Не сомневаюсь, что это во всех отношениях достойный друг, — замечает Шура.
— Да, мы вместе скоро год.
— Это говорит о многом. — Серьезен или полон иронии?
— Ты считаешь?
— Да. О детях не думали?
— Не думали. — Сколько еще вопросов?
— Знаешь, это определенный тест, когда женщина говорит, что хочет родить тебе девочку или мальчика. Тем самым она показывает, что видит в мужчине свое продолжение, любит тебя.
— Какая наивность, — повела я плечами. — Дети, беременность — один из способов манипуляции. Некоторые женщины беззастенчиво пользуются этим. Они пытаются привязать к себе того, кого боятся потерять.
— А ты не боишься его потерять?
— Кого?
— Того друга, который, как я понимаю, отчаянно пытается сделать тебя счастливой.
— Если бояться, то не стоит быть вместе.
— Вот поэтому я все еще один. О себе я точно знаю, что ни одна женщина не интересует меня настолько, чтобы я боялся потерять ее. Не бояться значит не любить, а бояться — значит жить в постоянном страхе.
— Чепуха какая…
— Рядом с тобой, Ладуся, я становлюсь косноязычным и волнуюсь, как мальчишка.
— Брось, Шурик. — Я поднимаюсь.
— Ты уже уходишь?
— Должна же эта пытка когда-нибудь закончиться. — Мне невыносимо тяжело.
— Тогда я назову официальный повод, который я придумал для нашей встречи.
— Да, слушаю.
— Агентство готовит проспект сезона «Осень-зима». Я хотел предложить тебе демонстрировать коллекцию шуб. Если ты принципиально не против, давай обсудим сроки, оплату.
Мне неинтересно. Конечно, мелькнуть на глянцевых страницах никогда не помешает, но что-то останавливает меня. И я даже знаю что. Мне больше не хочется встречаться с директором «Алекса». Пути Александра Александровича и мои должны идти параллельно. Мы не должны лишний раз попадаться на глаза друг другу. Я в этом уверена. Я откажусь, сошлюсь на цейтнот. У меня нет свободного времени.